Спектакль "Белорусский вокзал"

"Белорусский вокзал" В. Трунина.
Режиссер - Р. Рахлин.
Художник - И. Левин.
Драматический театр имени М. Горького, Тула, 1981.

Тем, кому во время войны довелось жить рядом с Белорусским вокзалом, наверное, никогда не забыть, как в дни Победы москвичи встречали фронтовиков. Подходили и подходили эшелоны, с подножек старых вагонов спрыгивали солдаты в выгоревших гимнастерках, со скатками за спиной. Худые, словно прокопченные, с торчащими скулами и резкими морщинами, они, блестя глазами, всматривались в толпу на перроне, и оттуда - свои, не свои, близкие, не близкие - кидались к ним, совали, сминая, цветы, обнимали, плакали... А в воздухе неумолчно гремел духовой оркестр, и, казалось, все были без вина пьяны, всех подхватывала и несла куда-то волна общего ликования: кончилась война!

А потом наступали спокойные мирные будни, бойцы вспоминали довоенные профессии, находили новые, далекие от ратных, дела. Шли годы, люди старели, но каждый раз, встречаясь с однополчанином, хватая его за плечи, тесно прижимая к себе, человек испытывал то до боли острое, молодое чувство братства, которое выстрадано было в грязных окопах, под разрывами близко ухающих снарядов. Это чувство - главное в киноповести В. Трунина "Белорусский вокзал", поставленной на сцене Тульского драматического театра.

Режиссер Р. Рахлин решил воплотить на сцене театральную версию известного кинофильма. Он не стал выкраивать из сценария пьесу, уминать в привычные драматургические рамки. Кинопроисхождение материала не скрыто, даже подчеркнуто. Над сценой висит широкий экран, и на нем весь спектакль: с первых минут до последних будет то и дело вспыхивать фронтовая кинохроника, застывая в стоп-кадрах, чтобы мы могли вглядеться в лица тех, кто вынес всю тяжесть войны на себе. Военная хроника идет под яростный голос В. Высоцкого - его песню об этих самых солдатах, тяжко ползущих по земле на Запад:

Мы не мерим землю шагами,
Понапрасну цветы теребя,
Мы толкаем ее сапогами -
От себя! От себя! От себя!

Такой волнующий зачин сразу дает спектаклю определенный настрой. Все, что произойдет потом, неизменно будет соотноситься с прошлым, которое всегда с тобой. Когда белый экран поднимется и голос певца замолкнет, наступит глухая тишина, какая бывает в минуты похорон. Только вороны каркают. Черная толпа расходится от свежей могилы. Фронтовые друзья только что опустили туда одного из своих, может, самого достойного. Встретились, чтобы снова расстаться, - и не могут. Поседевшие грузные мужики стоят, вцепившись друг в друга.

На сценическом круге стоят мрачные черно-белые скелеты домов, среди которых бесприютно мыкаются старые друзья, и куда не пойдут - на поминки, в кафе, в дом, на улицу, - всюду как неприкаянные. Голые квартирные клетки отчужденно смотрят на них. Люди в них - словно тени, мелькающие на полупрозрачных стенах. Атмосфера отчужденности окружает старых однополчан. Куда податься?

Но черные урбанистические клетки приподнимаются над землей, старые друзья спускаются под землю, чтобы предотвратить аварию. Только тут они вдруг снова чувствуют себя вместе, словно не было долгих лет разлуки. Настоящее мужское дело, не проза каждодневной службы, но смелый поступок, действие, сопряженное с риском, с мужеством, со смертью, - вот по какой романтике стосковалась душа. Дело, к которому снова и снова призывал хриплый голос Высоцкого и требовательные глаза солдат в стоп-кадрах кинохроники.

Взмокшие, грязные, все четверо вылезают из люка совершенно счастливые и падают прямо на землю от усталости, с наслаждением разламывая батон. ("Где же вы теперь, друзья-однополчане..." - тихо плывет в воздухе). Кажется, им, внезапно помолодевшим, все нипочем теперь. Солидный, респектабельный директор Харламов (Л. Кисловский) готов отбросить к черту всю свою солидность вместе с очками и шляпой; аккуратист-бухгалтер Дубинский (В. Говалло) - позабыть свои нудные инструкции и жалкую авоську с бутылкой кефира, писатель Кирюшин (Н. Казаков) - неотложные редакционные заботы, ну а слесарь Приходько (О. Корчиков) - свои заботы семейные.

Легкие, как те самые мальчишки, что мерзли в окопах 1942 года, они способны сейчас на все: перехватить чужую машину, чтоб спасти парня, которого под землей током шибануло, кому надо набить морду, свалить с ног, поскандалить с милицией...

Впрочем, как и следовало ожидать, все эти "мужские дела" заканчиваются ситуацией нелепо-комической. Четверо вояк заперты на замок в отделении милиции, как обыкновенные хулиганы. Восторженная реплика Дубинского - "Я вдруг почувствовал себя как на фронте! Наше дело правое!" - вызывает дружный хохот, до слез. И к месту вспоминается шутка про того партизана, который до сих пор поезда под откос пускает...

Все так. Однако жаль просто разойтись теперь по домам, растерять то молодое чувство братства... Так они очутятся в комнате медсестры Райки (А. Соловьева), которая, как прежде, сразу все поймет, по-дружески быстро обстирает, накормит, обогреет бесприютных мужиков. И, взяв гитару, запоет песню "десятого непромокаемого":

Горит и кружится планета,
Над нашей родиною дым,
И значит нам нужна одна победа,
Одна на всех, мы за ценой не постоим...

Пока мелодия Окуджавы продолжает звучать, мы думаем о том, что, может быть, все-таки не напрасно встретились сегодня эти люди, которые, обнявшись, со слезами на глазах, поют сейчас песню своего десантного батальона. А в это время на экране появляется та знакомая платформа Белорусского вокзала и водоворот счастливой толпы. Мелькнет и старая фронтовая карточка, на которой пятеро молодых бойцов снялись когда-то вместе с девчонкой-медсестрой. Сами они, постаревшие, выйдут из-под экрана к нам - уже раскланиваться. А мы, утирая слезы, поднимемся со своих мест.

Все верно: и волнение, перехватившее горло, и высокая гражданственность режиссера, и неподдельная искренность игры актеров. Но почему же все-таки, вспоминая спектакль, видишь прежде всего экран с кадрами кинохроники, слышишь голос Высоцкого, а уж потом различаешь лица актеров? Конечно, сила эмоциональных ударов там и тут несопоставимая. Актерам трудно брать такие барьеры, но приходится. К чести их (особенно О. Корчикова, удивительно достоверного в роли Ивана Приходько) надо сказать, что они это сопоставление с трудом, но выдерживают.

Другое дело, что сам спектакль, как он построен, их сценическую жизнь не облегчает. Приняв к постановке киносценарий и честно его поставив, режиссер, очевидно, не нашел пути театрального воплощения материала. То, что в фильме А. Смирнова подается крупным планом, в спектакле Р. Рахлина идет наравне с планами средними и общими. Сценам проходным, служебным отпущена та же мера сценического внимания, что и главным.

Если в кино многие эпизоды оставались фоновыми, на самостоятельное значение вовсе не претендуя, скромно отступая в тень, то в театре мы невольно отдаем им незаслуженную дань. Всматриваемся в лица безвестных инженеров, солдат, официанток, секретарш, медсестер, милиционеров и чувствуем, что фон поглощает героев.

Лишь в редкие мгновения главные герои берутся "крупным планом", остаются один на один со зрителем, чтобы мы могли вдуматься, вникнуть в жизнь каждого и в объединяющее их всех чувство. Быть может, поэтому спектакль по сравнению с фильмом (от этого сравнения не уйдешь) проигрывает там, где как раз мог бы выиграть - в живом, сегодняшнем звучании судеб тех ветеранов, которые все еще тоскуют по настоящему мужскому делу.

Тем не менее Тульский театр, прикоснувшись к теме "Белорусского вокзала", совершил поступок для себя значительный. Когда смотришь этот спектакль, думаешь о том, почему мы, живя уже четвертый десяток в полосе мирной стабилизации, так часто вспоминаем войну. Словно все еще продолжаем мерить нашу жизнь фронтовыми мерками. Порою кажется: правомерно ли это? Не справедливее ли судить о мире с позиции мира?

Однако глубинный внутренний драматизм "Белорусского вокзала" как раз в том и состоит, что люди не могут оторваться от опыта перенесенной войны, не могут забыть жестокие и величественные уроки своего прошлого. Воспоминания по тем временам настойчиво соединяют в памяти народной день нынешний и день минувший. Рассказывая о святых истинах, вынесенных с поля боя поколением, прошедшим Великую Отечественную, этот спектакль по-своему соединяет с современностью непреходящие уроки истории нашей Родины.

М. Строева, 1981

Статья "Спектакль "Белорусский вокзал"" из раздела Театр