Золотая коллекция русского кино Смотрите сегодня: "31 июня"

Федор Никитин. Творческая биография

Более сорока лет не сходит с экрана имя Федора Михайловича Никитина. Его актерская судьба в кино сложилась несколько неожиданным образом. В середине двадцатых годов Никитин пришел на Ленинградскую кинофабрику (ныне студия "Ленфильм") для переговоров об участии в съемках. Здесь, в одной из комнат студии у него состоялся такой разговор с режиссером Ф. М. Эрмлером:

- Я хотел бы у вас сниматься.

- А что вы можете играть?

- Яго!

- Могу предложить только роль босяка...

С этой минуты началась многолетняя дружба режиссера и артиста. Не будет преувеличением сказать, что эта встреча во многом определила человеческую и гражданскую тему в творческой жизни Никитина.

Итак, сыграть роль босяка в кино? Это предложение казалось Никитину чуждым, неприемлемым, идущим вразрез с его творческими планами. А Никитин ведь был уже не новичок, он к этому времени накопил немалый актерский опыт, исполнил не одну роль на сценах московских театров. Его игру отличало умение передавать психологические тонкости, почувствовать за сдержанностью напряженную духовную жизнь героя.

И все же в выборе роли для Никитина оказался прав Эрмлер, разгадавший своей режиссерской интуицией возможности художнической индивидуальности актера. Именно с босяка Вадьки Завражина в фильме Эрмлера "Катька Бумажный ранет" (1926) началась настоящая творческая биография Никитина на экране, именно здесь он заявил о себе как интересный актер, со своим свежим голосом. Уже в двадцатые годы критика писала о Никитине, как о серьезном мастере советского экрана, о художнике с ярким самобытным дарованием. А зарубежная пресса после выхода фильма "Катька Бумажный ранет" даже окрестила актера "Чап-лином русских степей".

Молодой актер сразу же покорил зрителей в этой роли, потому что сумел увидеть своего героя сердцем. Образ Вадьки получился настолько достоверным и органичным, что вызывал ощущение первооткрытия.

В образе Вадьки Завражина Никитин дает вариацию темы "человека дна" в строго реалистическом ключе, со всеми психологическими и бытовыми подробностями.

Уже в подготовительный период работы над ролью, во время бесконечных хождений по Лиговке, по ее ночлежным домам, когда артист вел поиски единственно возможного пластического решения образа на экране, когда он пытался найти верную природу чувств, уже тогда определилось "зерно" роли, ее характерные отличительные черты.

Можно было сыграть Вадьку проще, прямолинейнее, как человека жалкого и смешного в своих отрицательных качествах и, может быть, даже в чем-то трогательного. И такая трактовка вполне соответствовала бы драматургическому замыслу фильма. Но Никитин сыграл значительно глубже. Он сумел показать сложность человека улицы, опустившегося интеллигента, безвольного, не приспособленного к жизни, его видимую покорность, скрытое благородство и мужество.

Никитинский Вадька сумел и на дне сохранить непосредственность чувств, душевную доброту и даже зрелость нравственных оценок. Он ненавидит собственное малодушие, прекрасно понимает всю мерзость поступков вора Жгута и всем своим поведением только резче оттеняет фальшь и грубость воровского мира. Актер не побоялся наделить уличного бродягу натурой впечатлительной и тонкой.

Много внимания Никитин уделяет внешней выразительности образа. Поношенная одежда на сутулой фигуре, заплетающиеся ноги в рваных ботинках, сильно помятая шляпенка, обрывок галстука на худой шее. И как контраст с внешним видом - остатки изысканных манер.

Удивительно органически соединяет Никитин в этом образе комедийно-бытовое и лирическое начало. Сколько беспомощности и униженности сквозило во всей фигуре Вадьки с протянутой для милостыни рукой. И вместе с тем ноты искренней человеческой теплоты звучат в тех сценах, где он становится изобретательной нянькой, где проявляется его забота и любовь к матери ребенка - Катьке. По-настоящему были смешны в фильме бесконечные злоключения героя: его попытка утопиться в чересчур мелкой речке и его огорчение по поводу неудобства ночлега на холодных гранитных плитах у памятника Екатерине, которому разгневанный Вадька кричит: "Стерва!" С таким же чувством то задорного, то мягкого юмора подавались и многие другие ситуации и бытовые подробности жизни улицы, подмеченные внимательным глазом актера. Это был поистине живой тип, выхваченный из гущи обитателей тогдашней Лиговки.

Вадька - Никитин поведал с экрана о пробуждении человеческого достоинства в человеке. Главная победа героя Никитина в фильме - моральная. Нравственная неподвижность - в начале фильма и самоутверждение личности - в конце - вот итог этой точно сыгранной роли.

Все последующие роли, сыгранные Никитиным в фильмах режиссера Ф. Эрмлера, приносили актеру неизменный успех, всякий раз это было открытием нового характера, неповторимого образа. Таков был образ музыканта в фильме "Дом в сугробах" (1927), глухонемого сапожника Кирика в "Парижском сапожнике" (1927), солдата Филимонова в "Обломке империи" (1929).

Никитин поражал зрителей того времени неожиданными преображениями, легкостью перехода от ролей комедийно-бытового плана к лирико-драматическим. Как непохож был на Вадьку его музыкант в картине "Дом в сугробах", - скромный интеллигентный человек с мягкими манерами и растерянно-грустной улыбкой на лице. Трогательный, несколько мелодраматический рассказ о замкнутой жизни и душевных переживаниях музыканта, страстно влюбленного в свою профессию, но не понимающего, что музыка нужна людям и в труд ные годы, выглядел на экране жизненно достоверным и убедительным благодаря тонкой игре артиста, его внутренней увлеченности ролью. Газета "Правда" писала тогда об этом образе Никитина, как об одном из самых лучших актерских достижений советского кино.

Но все же бесспорная победа Никитина в ролях Вадьки и музыканта не несла в себе еще того социального заряда, который проявился в образе Кирика в "Парижском сапожнике" (1927).

Зрителю двадцатых годов была понятна и ясна общественная актуальность фильма "Парижский сапожник". В ту пору не было в стране комсомольца, который не посмотрел бы этого фильма, вызывавшего бурные дискуссии и ожесточенные споры о тех актуальных вопросах морали, нравственности и быта, споры о любви "без черемухи", которые были вынесены его авторами на суд зрителей. О героях фильма спорили, как о живых современниках.

Чистотой своего сердца, добротой и душевным благородством герой Никитина противостоит в фильме той части молодежи, которая была заражена в те годы психологией мещанского нигилизма. Страстно и самозабвенно отстаивает глухонемой Кирик честь и достоинство оскорбленной девушки и тем самым борется за утверждение подлинных человеческих норм социалистической нравственности.

Актер тщательно исследует характер Кирика, не скупясь на точно найденные детали и подробности, и достигает при этом поразительной достоверности. И нас не удивляет такая обстоятельность, потому что внимательное изучение жизненного материала - это одна из особенностей творческой лаборатории Никитина. Без правды поведения, считает он, не может быть правды образа. Вот почему артист досконально изучал быт и нравы Лиговки, прежде чем сыграть босяка Завражина, а позже наблюдал жизнь в колонии глухонемых - для воплощения образа Кирика.

Большой гражданской силы, социальной заостренности и темпераментности достигает Никитин в роли солдата Филимонова в фильме "Обломок империи" (1929).

Ситуация, положенная в основу фильма, давала возможность "свежими" глазами посмотреть на успехи молодой социалистической республики и еще раз порадоваться им. Это была история солдата царской армии, контуженного во время империалистической войны и потерявшего память. Только спустя десять лет, уже в советское время, к Филимонову возвращается память. Показать достижения новой эпохи через человека, обретшего память, было, по существу, приемом. Прием мог остаться приемом, ограничить смысл роли простой иллюстрацией на заданную тему, не будь глубокого проникновения Никитина в судьбу Филимонова, образ которого он сумел наполнить большим человеческим и общественным содержанием. Это было действенное отношение к герою, к его исторической и личной судьбе, к его внутреннему миру.

Никитин живет жизнью своего героя во всей полноте, со всей правдой и вдохновением. Даже тогда, когда Филимонов Никитина - это всего лишь человек "не в своем уме", одинаково доверчиво и кротко улыбающийся белогвардейским разведчикам и детям, с которыми он играет на равных, - даже в этот период беспамятства Никитин откровенно сочувствует своему герою, восхищается его бескорыстием и добротой.

Сложную гамму чувств передает актер в сцене возвращения памяти к Филимонову: все осмысленнее становится его взгляд, все явственнее сквозят в нем нечеловеческая мука и смятение. Как в тумане уплывают и вновь возникают образы прошлого: то в страшном облике кладбищен ского распятия, к которому простирает руки Филимонов, моля о пощаде, то в приветливом лице его молодой жены, то в кошмаре черных гусениц надвигающегося на него танка. . .

Медленно, очень медленно входят в сознание Филимонова новые понятия. Изменения, происшедшие в жизни Советской страны за десять лет, приходится осмыслить за очень короткий срок. Ему все еще хочется по старинке вытянуться во фронт перед директором фабрики. С низкими по клонами просит Филимонов "господина фабкома" принять его на работу и никак не может понять причину взрыва смеха у окружающих. Кто же, наконец, хозяин фабрики?

Ответ на этот вопрос приходит к нему не сразу. Трудно постигает герой Никитина большевистскую правду, но тем сильнее укрепляется в нем преданность и верность этой правде. Его Филимонов не остается простым наблюдателем социалистических преобразований в стране. Никитин утверждал в этой роли взгляд на трудового человека как на творца и хозяина истории, действенно преобразующего жизнь, утверждал его право на счастье. Таков путь Филимонова в фильме.

Судьба актера - судьба его героев. Работа Никитина в период немого кино составила очень плодотворный этап в творчестве артиста. Герои Никитина раскрывали время. При этом они сами раскрывались временем. Каждый персонаж жил сообразно складу своего характера, своей биографии. Сыгранные Никитиным роли - Вадьки Завражина, музыканта, Кирика, Филимонова - открыли в их исполнителе большую человечность актерского дарования, способность проникать в самые сокровенные тайники человеческой души, умение передать индивидуальную интонацию героя. Враг искусственного форсирования чувств на экране (а им нередко грешили актеры в немом кино), Никитин ставит в прямую зависимость совершенство актерского мастерства от задачи изображения человеческой личности. Вот почему дистанция времени не стерла правду образов, созданных Никитиным в период немого кино.

Правда, не сразу определилось творческое своеобразие Никитина, случались и срывы в процессе формирования актера. Порой молодого Никитина влекло к характерам бурным и яростным, с сильными, бьющими через край страстями, к ролям злодеев и шпионов. Так, Никитин сыграл в фильме "Инженер Елагин" (1928) роль диверсанта. Но одно дело желание, а другое - возможности. В этой роли актер больше "представлял" героя, чем жил его существом. И естественно, что эта работа не принесла особой радости ни актеру, ни зрителям. Было очевидно, что "злодейский" характер эмоционально не свойствен Никитину, противопоказан природе его дарования.

За долгую свою экранную жизнь Никитин сыграл около пятидесяти ролей. Роли, сыгранные в период звукового кино, в тридцатые, сороковые годы и последующие десятилетия, отличались разноплановостью, несхожестью человеческих характеров. Некоторые из них расширяли границы творчества артиста, а некоторые не прибавляли ничего нового. Были и попросту проходные роли, досадно повторяющие друг друга. Этот упрек можно отнести к образам, созданным Никитиным в фильмах "Барьер неизвестности", "Ко мне, Мухтар!", к образу главного конструктора в фильме "Раздумья", к роли отца из "Улицы Ньютона, дом 1". Гуманность большинства названных персонажей не извлекалась из их индивидуальной судьбы, а нередко прикладывалась к ней как готовая мерка. Зачастую лобовая иллюстративность, скороговорка сценарной драматургии сковывала творческие возможности актера. И не удивительно, что все эти персонажи выглядели не разномыслящими людьми, а только рупорами авторских идей.

Может быть, и не стоило упоминать об этих ролях Никитина, но ведь сам факт их существования не выкинешь из творческой жизни артиста, они составляют ее часть, хотя и не характерную для нее.

Наибольшего успеха в период звукового кино Никитин достигал в ролях немногословных, но в которых было большое человеческое содержание.

Таков его чудак с добрым справедливым сердцем - учитель Бачей из фильма "Белеет парус одинокий" (1937), светлый образ композитора Даргомыжского в фильме "Мусоргский" (1950) и другие.

Добиваясь прежде всего внутреннего сходства, Никитин, несмотря на некоторую сценарную сконструированность образа Даргомыжского, наполнил его жизненной правдой. Актер увидел своего героя искренне и самоотверженно любящим русскую музыку, озабоченным ее развитием. Он ощутил неукротимый дух композитора, его бескомпромиссность в защите "Могучей кучки".

В лучших своих ролях Никитин всегда оставался актером с неброской, но точной и проникновенной манерой игры. Ему не свойствен гротеск, эксцентриада, карикатура. Никитин - актер мягких пастельных тонов, психологических деталей.

В самое последнее время Ф. М. Никитин много играет в эпизодах. Но этот сдвиг в сторону небольших эпизодических ролей, занимающих иногда всего одну-другую минуту экранного времени, не означает отхода от большого искусства. Напротив, в эпизодах заостряется мастерство перевоплощения Никитина, усложняется внутренняя характерность, утонченнее становятся приемы. Каждую роль эпизода актер доводит до уровня филигранной отделки.

Становится страшно, когда в фильме "Первый посетитель" (1966) па экране появляется кассир татьянинского комитета в исполнении Никитина - живой обломок ушедшей эпохи. За несколько минут, потребовавшихся кассиру для того, чтобы открыть сейф, Никитин рассказал очень многое о своем герое. Его кассир ничего не говорит, он только смотрит. В его глазах - безмолвная ненависть. Ненависть к большевикам бессильного, затаившегося врага. Весь эпизод продолжается две-три минуты, а характер раскрыт артистом в самых глубинных проявлениях, дан меткий социальный портрет. Актер суров к своему персонажу, он не ищет его эмоционального смягчения. Напротив, в его обрисовке все отталкивающе, суть характера заострена до предела несколькими точными штрихами.

Никитин очень тонко ощущает образный смысл слова, умеет заполнять паузы. В короткой, но эмоционально насыщенной сцене в фильме "На одной планете" (1965) артист передает сложное внутреннее состояние героя средствами мимики, интонации голоса, движений, доходящих до выразительности пантомимы. Его герою, директору архива Оболенскому, отведены в эпизоде с Лениным (И. Смоктуновский) считанные реплики, но за ними отчетливо вырисовывается биография старого интеллигента, который вначале испугался революции, а позже, как всякий честный чело век, искренне любящий свою родину, пытается разобраться в сложной политической обстановке тех лет, стремится быть чем-нибудь полезным революции.

Немая сцена гибели революционного волонтера Вальтера-Сократа в фильме "Год как жизнь" (1966) полна у Никитина глубокого драматизма. С щемящей тоской в глазах, из которых уходит жизнь, Вальтер-Сократ смотрит куда-то вверх, слабо двигаются губы, приоткрывается рот. И взгляд его рассказывает больше, чем иное многословное объяснение: в нем и сожаление о собственной ненужной гибели, и горькое сознание абсурдности лжепатриотического похода, организованного политическими авантюристами.

Можно было бы, очевидно, говорить о Федоре Никитине после тридцатых годов, как об актере по преимуществу психологического плана. Но в одной из последних его работ - в роли старого актера Светловидова в фильме "Лебединая песня" (1966), драматическое дарование Никитина наполняется особой силой. Фильм поставлен по одноактному драматическому этюду А. П. Чехова, который писатель назвал "самой маленькой драмой всего мира". Образ Светловидова вдохновил в свое время великого русского актера В. Н. Давыдова, а позже, уже в советское время, роль Светловидова была сыграна Ю. В. Толубеевым в телевизионном спектакле.

В фильме Никитин рассказал о судьбе актера, отдавшего сцене всю свою жизнь без остатка. Образ Светловидова как бы сверен с душой артиста и поэтому получился особенно волнующим и впечатляющим.

В кадре движется в замедленном ритме фигура Светловидова со свечой в руках. Пугающе пуст ночной театр. Мрачные мысли обступают старого одинокого актера, забытого всеми после бенефиса, состоявшегося накануне. Театр - это его судьба. Здесь его счастье и беды, здесь он пережил творческие взлеты и горькие падения.

Ключ для решения образа Никитин нашел в коллизии, которая обусловила потребность героя в самораскрытии. Противоречивые чувства: грусть одиночества, старости ("Жизнь-то тютю, братец, как ни храбрись") и радость творческого вдохновения ("Ах, какая тут к черту старость. . . сила из всех жил фонтаном бьет. . .") составляют внутреннюю активность образа, его стихию.

Раскрывая сложную драматическую судьбу своего героя, Никитин поражает широтой амплитуды чувств, особенно в тех сценах, где его Светловидов, вспоминая прошлое, проигрывает как бы заново роли шекспировских героев: Гамлета, Отелло, короля Лира.

Никитин принес на экран и развил лучшие традиции реалистической школы актерского мастерства. Поражает диапазон актера: от комедийно лирического Вадьки Завражина до открытого, почти трагедийного темпе рамента в роли Светловидова.

Из всего многоголосья сыгранных Никитиным ролей все же можно выделить самый сильный и искренний голос, главную тему его творчества - тему нравственной красоты человека.

Вдохновенный художник, актер-гражданин, Никитин и сегодня полой творческих сил и поисков нового. Талантливый педагог, интересный собеседник, умеющий увлечь слушателей мгновенной импровизацией, Федор Михайлович много работает, снимается, пишет, воспитывает смену молодых.

А. Калентьева, 1968

» Звезды нашего кино