Холодное лето пятьдесят третьего

Художественный фильм

Автор сценария - Э. Дубровский

Режиссер - А. Прошкин

Оператор - Б. Брожовский

Мосфильм. 1987 г.

Этот фильм - редкий случай - был одинаково восторженно принят и критиками и зрителями. Фильм стал одним из лидеров проката, собрав более 40 миллионов зрителей, читатели "СЭ" назвали его лучшим фильмом года, а Валерия Приемыхова - лучшим актером года. Фильм получил "Нику" - только что учрежденную главную национальную кинонаграду - и другие призы.

Сумеречная северная природа. Холодным, тусклым огнем горящие закаты под нависшими черными слоями туч, темные, тяжелые (будто масляные) воды, негустой, в лишайниках, блеклый лес Валуны, каменистая земля, темно-зеленая трава... Вросли в землю приземистые, почерневшие избы. Среди всего немногочисленного, погрркенного в привычные заботы населения рыбачьего поселка резвится лишь одно юное существо, полуженщина-полудитя Шура (Зоя Буряк): вполне оформившееся тело распирают жизненные соки и беспричинное, бессознательное счастье бытия, а повадки совсем детские. Непуганая, не осознающая, как дразняще она действует на мужчин, она носится вприпрыжку и по-детски заигрывает с политическим ссыльным, молчаливым, загадочным Лузгой (Валерий Приемыхов). Ее изо всех сил сторожит и окорачивает глухонемая мать Лида (Нина Усатова), хлебнувшая немало горького на своем бабьем веку - уже и ведром воды с крыльца окатила, и красноречивыми жестами объяснила, чем чревато для девушки уединение с мужчиной, и увесистым подзатыльником наградила... Но Шура чувствует, что ни малейшей опасности от Лузги не исходит. Но чует она и другое: за апатией Лузги, нарочитым смирением, отказом помнить прошлое скрыто нечто значительное, интересное, незаурядное...

Вся власть в поселке, его, так сказать, аристократия, - три человека.

"Здоровый лось" Манков (Виктор Степанов) - участковый, наезжающий из района: фронтовик, незлобивый (как большинство сильных людей), неглупый, думающий, сострадательный - основательный мужик Он появится на экране первым, распевая в летящей моторке во все горло - упоен-но, всласть - культовую песню того времени "Летят перелетные птицы...". Как мы скоро узнаем, причина радоваться у него есть...

Плюгавенький Фадеич (Владимир Кашпур), "капитан рейда", а попросту смотритель пристани, на которой "девять мелких плавсредств" - так он гордо называет обычные лодки. Упивающийся своей мизерной властью и рабски оправдывающий любые действия высоких властей: "Значит, так надо было. Значит, такая линия", - оборвет Фадеич Майкова, когда тот будет горевать-возмущаться: друга урки убили. Оружие и мундир забрали. Магазин грабанули - ив лес ушли. Кто придумал убийцам-грабителям амнистию дать после смерти Сталина?! У людей такое горе, а этим праздник устроили!

И Иван (Юрий Кузнецов) - управляющий фактории: фасонит, войну пересидел при торговле (и явно не без греха), сожительствует с Лидой, при этом пытается приманить сгущенкой и конфетами "Барбарис" и ее созревшую дочку.

Остальные жители поселка не персонифицированы, что правильно - в вестерне героев не может быть много.

"Валяются под ногами" еще пара "доходяг" - политических, сосланных в эту глухомань добивать сроки после лагерей. Копалыч (Анатолий Папанов, это его последняя роль) - ворчливый, но добрый старик, работает ответственно и не без удовольствия, беззлобно журит Лузгу: "Трудиться надо, а то закиснешь совсем". И этот странный Лузга - работать отказывается, даже если ему за это жрать не дадут, сидит себе часами в траве, выставив как кузнечик острые коленки, и смотрит на воду... А вода кругом - куда ни глянь, деревня не то на полуострове, не то на косе...

Сначала привычный ритм жизни собьется только у троицы "правителей" - Манков приедет к Фадеичу с невероятной, не укладывающейся в голове вестью: Берия - враг народа, предатель. Сняли, осудили, портреты уничтожают! И вырвет в сердцах журнальную страничку с его фотографией. Бумажный комок бережно поднимет и спрячет в нагрудный карман - на сердце! - ни о чем еще не слыхавший Иван. И Манков, который это видел, поиграет с ним как кошка с мышкой, вздумавшей на нее поохотиться. Ясно, что отношения у этих троих непростые.

Итак, все характеры заявлены, время - странное, смутное, чреватое переменами - тоже. Что дальше?

А дальше - не потеряв психологической глубины отношений и характеров - драма вдруг, как поезд в туннель, нырнет в вестерн, боевик. И - через поведение в экстремальной ситуации - откроется подлинная сущность каждого персонажа.

Потому что в деревню нагрянут те самые бандиты и укроются, незамеченные, в фактории, взяв в плен Ивана. Им нужны лодки, поэтому важно - могут ли быть в поселке оружие, люди, способные оказать сопротивление.

Авторы мастерски держат зрителя в напряжении: есть ли у Ивана шанс дать знать остальным об опасности? Есть ли у него выбор? Искренне ли его заявление: "Теперь я с вами", или это двойная игра (в его двуличии мы только что убедились)? Почему он не использовал возможность сообщить про банду Лиде - на пальцах? Могли не заметить... Но могли и заметить... И зачем он им признался, что не использовал эту возможность? Заискивает или усыпляет бдительность? Зачем - когда никто его за язык уже не тянул - вдруг расскажет и о катере с деньгами, и о Майкове с ППШ? А потом попытается предупредить Майкова. Неужели разгадка - в последнем слове записки, так и не попавшей в руки милиционера: "Выручай!"? Неужели все эти зигзаги - лишь лихорадочный, панический поиск возможности спасти собственную шкуру? Любой ценой?

А как обыграна записочка! Вот уже понесла бабка Майкову, которого приказано выманить в факторию, бутыль с керосином, горлышко которой обмотано той самой запиской. Слава богу, не пришло в голову бандитам взглянуть, что это там за бумажка! Уж Манков-то - сильный, умный, хитрый, имеющий личный счет к этой банде - сообразит, что делать... И тут старуха, остановившись у привязанной рядом с тропкой строптивой козы, поставит бутыль на землю, а поднимая ее, отбросит промокшую бумагу... Но этого Иван уже не видит. Обмирая, он ждет, ловя реплики бандитов, наблюдающих за домом Майкова. Не видит он и того, как Манков, идя той же тропкой, небрежно пнул подвернувшийся под ногу бумажный клок...

Все. Со смертью Майкова у Ивана выбора не остается. Вольно или невольно - он сам помог расправиться с единственным, как он считает, человеком, способным переломить ситуацию и спасти его. Больше он даже не попытается что-либо предпринять, сдавшись на милость победителей. Только жалко, для очистки совести - попросит не трогать Лиду...

Единственного жителя деревни, попробовавшего оказать сопротивление, убьют на месте. Проходящему впритирочку пароходу "Красин", на борту которого под громкое "Летят перелетные птицы..." вовсю гуляют красноармейцы, ни растерявший свой апломб и лишившийся от страха дара речи Фадеич, ни Иван не рискнут просигналить, стоя на пристани под прицелом бандитов. Лишь несчастная Лида, обезумевшая от страха за дочь, будет отчаянно мычать и жестикулировать, но на нее никто не обратит внимания...

Оставшиеся без надзора Копалыч и Лузга могут уйти в лес. И уже побегут к нему. Но Лузга вдруг вернется. Потому что увидит, как мать выпустит Шуру, - один из бандитов выслеживал ее с утра. Крутился у запертого сарая - заглядывая в щель, раскачивая створки, пытаясь сбить замок. И только пароход отвлек его... Пропала девка?.. Лузга, может, и ушел бы - он "никому ничего не должен", плевать ему на трусливых подонков Ивана и Фадеича, а хорошему человеку Майкову уже не поможешь. Но не может оставить беззащитную девчонку на поругание бандитам капитан полковой разведки Сергей Басаргин... Да, только сейчас они с Копалычем - перед лицом смертельной опасности, возникшей, когда им, невинно настрадавшимся, казалось, что самое страшное позади, - представились друг другу. Только Старобогатову Ивану Павловичу, "английскому шпиону, бывшему инженеру... главному..." открылся он: попал в окружение, бежал, вышел к своим... один... и был-то в плену меньше суток. А дальше - общая судьба: десять лет лагерей и поражение в правах... И бездна горечи и боли...

По внешности Лузга отнюдь не супермен, не то что "здоровый лось" Манков. Невысок, сух, да еще и истощен. И не собирался он вступать в поединок с бандой - только девчонку уберечь. Но когда нырнет он ласточкой в заросли иван-чая, сначала услышав, а уж потом увидев крадущегося за Шурой бандита, становится ясно, что профессиональные навыки разведчика-"волкодава" в нем уже проснулись. И начнется охота - азартная, смертельная игра.

Как известно, победа тем выше котируется, чем серьезнее соперник. В вестерне, детективе, боевике - соперник по бою. Победа над первым - для капитана разминка: прыжок, точный удар кинжалом под затылок - и распаленный юнец умер прежде, чем полупридушенная им Шура успела понять, отчего ослабла его хватка.

Но "Холодное лето..." - больше чем вестерн, лишь фабула выстроена по принципу вестерна, но в эту фабулу, оказывается, можно вместить столько серьезного содержания! И содержание благодаря напряженности, насыщенности действия впечатывается в сознание резче, глубже, острее.

Профессиональные навыки - это уже почти рефлекс возникла в них необходимость - проснулись. Но это еще вовсе не означает, что вернулась прежняя вера в необходимость борьбы. Что для Лузги эти бандиты - чем они хуже тех, кто бил его в лагере, или Ивана, не упускающего случая походя пнуть и в ребра, и в душу? И потому каждая следующая схватка капитана - вынужденная. Где-то в лесу остался Копалыч. Поэтому при первом подозрительном звуке Лузга оставляет рыдающую девчонку и продолжает охоту. Бесшумно скользя на звук, он увидит Старобогатова, обреченно опустившего руки перед немолодым основательным бородачом. Капитан не знает, что это самый серьезный противник... Если бы не этот бородач (похоже - охотник-таежник) - успел бы раненый Манков до своего ППШ добраться... Мы это видели - капитан нет. Не успевает он взять бородача на прицел, как тот перемещается, а бедный Копалыч и не подозревает, что жив до сих пор лишь потому, что играет роль живого прикрытия. Сначала он недоуменно морщит лоб и недоверчиво робко улыбается, слушая, как бородач несет чушь об их якобы встрече в лазарете, а потом и вовсе готов его расцеловать, до слез растроганный, сразу поверив его рассказу про Берию-предателя и скорую свободу! Уже и зритель готов растрогаться и поверить в искреннее братство заключенных перед палачами, поэтому выстрел оглушит не только Копалыча - зажмурившегося, втянувшего голову в плечи, ничего не понимающего. Со стороны это выглядит почти как объятие. Только обрез дымится в руке у бородача. И капитан - упал...

Но, к счастью, бородач тоже не знает, кто его противник. Поэтому, выдержав паузу, удовлетворенно и жестко скажет: "Ну вот и все, дед" - и вышагнет навстречу смерти...

Казалось бы, самый опасный из бандитов устранен. Оружие и патроны - есть. Можно перевести дух. Но стоит капитану, огорошенному сногсшибательной вестью о развенчании Берии, на минуту расслабиться, потерять бдительность, как раздастся окрик: "Хенде хох!" - и тут же приказ бросить обрез. Бедный Копалыч! Он снова станет живым прикрытием. Только капитан не станет прятаться за него, когда тот медленно и неуклюже повернется на голос и тем самым отвлечет на себя внимание бандита, - а успеет выстрелить из-под его руки. Вот и бывшему полицаю, добивавшему Майкова почти в упор, визжа от удовольствия, пришел конец. Дырка во лбу и окровавленный ствол сосны за его спиной.

Удивительно, как спрессовано, сжато действие в этом фильме - и на все хватает времени и места. Камера за это время несколько раз успеет вернуться в каморку, где сидят взаперти Лида, Иван и Фадеич. И Лида все будет рваться наружу, а трусливые мужики заламывать ей руки и тащить от двери... А Шура будет порываться бежать из лесу в деревню - в страхе за мать...

Этот женский дуэт придает жесткому, чисто "мужскому" фильму камерный, интимный, лирический колорит. Социально-политической драме - общечеловеческий аспект. И дополнительное напряжение. И высокий трагизм. Материнское сердце - вещун. Не зря обмирает и заходится в крике глухая Лида...

Итак, первого бандита Лузга убил, выручая девчонку. Второго - выручая Копалыча. Третьего - защищаясь. После этого наступит пауза - тихий, откровенный разговор в "окопчике", исповедь старого интеллигента, который признается, что послал семье записку - чтобы отреклись, не писали. И они не пишут - вот уже четырнадцать лет... И правильно, им-то зачем страдать!.. Но теперь так хочется узнать, как они там, так хочется жить и работать! И уже верится, что лишь бандиты мешают немедленному восстановлению справедливости, перекрывают путь к свободе, к дому, к Москве! А значит: "Мы должны с ними покончить!" Лузга хмыкнет: "Я лично никому ничего не должен", но не может он отойти в сторонку и оставить трогательного и беспомощного старика воевать с бандитами. И роль-то он ему отвел самую безобидную, совсем безопасную. Пальнуть все равно куда - хоть в воздух, когда дойдут они до определенного места... И не высовываться ни в коем случае! Кто ж мог подумать, что тот поднимется в полный рост...

Окончен бой. Сельчан выпустили из амбара. Мужики подбирают мертвецов. Оружие запирается и опечатывается. Вестерн закончился. И на глазах тает, растворяется, становится эфемерной победа капитана. Иван, подонок, цел и невредим, и не дают Лузге вцепиться ему в глотку... Фадеич, заискивающе оглаживая на капитане чистую белую рубаху, уже вкрадчиво наставляет: "Ты скажи им там, что, мол, действовал по приказу начальника рейда"... А бедного Копалыча даже мертвого не хотят оставить на воле, намерены предъявить властям...

Ах, капитан-капитан, самое-то страшное еще впереди. Как же ты недоглядел, родной. Как же не проверил, куда попала пуля Копалыча, знал же, что он за стрелок... Если б мужики раньше прочухались, что одного бандита среди убитых не хватает. Если б осмелевший Фадеич не впал в административный раж - не дам оружие, опечатано по закону!.. Если б не пошла Шура застирывать твои окровавленный, драный свитер... Поздно. Все зря! Последнее, ради чего стоило биться, отняли: воет-голосит над телом дочки несчастная мать. "Господи!" - с мукой вытолкнет из себя Лузга - и кинется, безоружный, в очень заметной в сумерках белой рубашечке, под выстрелы недобитого главаря. А когда у того кончатся патроны, догонит его в воде и, зарычав, прыгнет на спину. И понятно - если б не хватило сил утопить, Лузга утащил бы его за собой на дно и не выпустил, даже умирая...

Но не только благодаря высокому классу драматургии, режиссуры, актерской игры привлек фильм зрителей и профессионалов. Это был, по сути, первый фильм о судьбах политзаключенных. Потом снимут много картин о зверствах в сталинских лагерях, в лубянских застенках. Но они быстро канут в Лету, а "Холодное лето..." - останется. Потому что без пафоса и надрыва рассказал о том времени. Не с высокомерием сегодняшних обличителей, а с позиции потрясенного свидетеля из того времени. И о тех - лучших, - в ком не погибло человеческое достоинство, несмотря на побои, оскорбление неверием, голод, унижение. И о тех - обычных, заурядных, среднестатистических, - которые верили, что "так надо" и что "у нас зря не сажают". Которые отрекались от отцов и детей, объявленных "врагами народа", а потом, узнав правду, всю свою жизнь несли груз неизбывной вины. И о той жизни, что шла поверх этих скрытно творимых, страшных дел - как вода в половодье идет поверх льда. И шире - об удивительном, загадочном, непостижимом феномене, имя которому "советский человек", - о людях, которые, несмотря ни на что, верили, трудились, любили и рожали детей, праздновали и пели в полный голос гордые песни о себе и своей отчизне."

В фильме чередуются две музыкальных темы: в музыке композитора Владимира Мартынова ощущаются мощь и сдержанный трагизм - это почти тема рока, судьбы. Песня того времени "Летят перелетные птицы..." практически тоже о судьбе, разделенной со всем народом, со всей страной, но насколько оптимистичнее она звучит. Соединение этих мотивов выражает двойственность той эпохи: разрыв между истинным и видимым

И в третий раз зазвучит песня: "А я остаюся с тобою, родная моя сторона..." И в первый раз - появятся яркие краски, много светлого и красного. И праздничная толкотня московских улиц. Только это спустя целых два года! Бесконечных два года! А как Лузга провел их - можно догадаться. Перед эпилогом будет еще один короткий эпизод - Лузга, скорчившись (бок прострелен), сидит в сторонке с отрешенным взглядом, А Фадеич и Иван хлопочут среди понаехавших милиционеров, солдат. Уж наверняка сумели договориться - кто из них больше сделал для победы над бандитами.

В той праздной и праздничной толпе, уже почти разминувшись, остановятся двое. Лузга и седой человек - с чемоданчиком, с котомкой за плечами, явно тоже только что вернувшийся из небытия. А непосвященная толпа обтекает их, "посвященных"...

Наталья Милосердова

Русское кино