Золотая коллекция русского кино
Смотрите сегодня:

Нашествие

Художественный фильм

Автор сценария - Б. Чирсков

Режиссер - А. Роом

Оператор - С. Иванов

ЦОКС. 1944 г.

Война и кинематограф... Размах вражеского вторжения в одночасье выветрил весь идеологический оптимизм социалистического кинореализма. Кто мог себе представить, что гитлеровское нашествие в трагический октябрь 1941 года докатится до Волоколамска, или Можайска, или Вереи, или Гжатска, или Юхнова..

Два танковых перехода отделяли немцев от позиций генерала Рокоссовского до Кремля. Великая страна ценой массового героизма народа сумела переломить грандиозную Московскую битву.

Кудесник родникового русского слова Леонид Максимович Леонов еще в июле 41-го года в первом "Боевом киносборнике" написал киноновеллу "Трое в воронке". Основным тезисом писателя было: "Волку верить нельзя". Перевязанный сандружинницей фашист готов был отплатить ей выстрелом в спину, но советский боец убивал врага.

Целостностью художественного замысла выделялась в "Боевых киносборниках" новелла "Пир в Жирмунке", написанная Леоновым и поставленная самим Вс. Пудовкиным (1942, № 6, ноябрь). Извлеченный из газетной хроники случай: старая

крестьянка "угостила" немцев отравленной пищей и сама погибла вместе с ними - заключал высокий патриотический смысл. Авторы сумели приблизить "Пир в Жирмунке" к большим фильмам о войне, снятым спустя год-полтора, опираясь на конкретный жизненный материал, которым они наполнили этот сюжет. Психологическая направленность, само поведение героини, деревенской знахарки Прасковьи, сочный язык персонажей обогащали жанр киноновеллы. Мученицу из народа истово играла мхатовка А. Зуева, ученица Станиславского. В сюжете Леонова актриса нашла смысл всенародной жертвы.

Пьесу "Нашествие" писатель начал писать в декабре 1941-го, когда Жуков и Рокоссовский перешли в контрнаступление, закончил же работу в апреле 1942-го, - апрель считается у военных историков временем завершения Московской битвы. На письменном столе драматурга стояли две документальные фотографии: девочки, расстрелянной нацистами в Керчи, и повешенной Зои...

Первый показ пьесы прошел в Чистополе, куда Союз писателей эвакуировал москвичей и ленинградцев. Затем, уже в 1943-м, "Нашествие" поставили в столице Малый театр и Театр имени Моссовета: Федора Таланова играл М. Астангов, Фаюнина - В. Ванин. Последняя постановка нас интересует уже в связи с кино.

Кинорежиссер Абрам Матвеевич Роом прибыл в Алма-Ату как руководитель творческой секции на Центральной объединенной киностудии. Алма-Ата 1943-го производила впечатление советского Голливуда. Сценарий по пьесе Леонова написал штатный автор "Ленфильма" Б. Чирсков. Роом обязан был искупить творческую вину - перед войной, страшной и кровавой, он сделал ложный, псевдопатриотический фильм "Эскадрилья № 5", набор штапмов в духе лозунгов Тимошенко и Ворошилова Леонов дал ему, режиссеру-профессионалу, который прославился еще в годы немого кино такими фильмами, как "Третья Мещанская" и "Привидение, которое не возвращается", возможность сказать правдивое слово о войне.

До конца своих дней писатель не жаловал кино, но картина "Нашествие" потрясла его. Тогда, в 1944-м, Леонов говорил: "В логической цепи: война - горе - страдание - месть - победа трудно вычеркнуть большое слово - страдание". Художники понимали, какие жестокие картины жизни освещает радуга, если вспомнить фильм Радуга". Роом с особой гордостью вспоминал, что С. Эйзенштейн высоко ставил "Нашествие", любил этот фильм. В картине "Нашествие" потрясающе сыграл Олег Жаков. Актер был и сорежиссером по работе с исполнителями.

На заседании Художественного совета студии писатель Б. Горбатов выступил с критикой фильма. Он не принимал условной манеры леоновского письма с "кокорышкиными и фаюниными", вылезшими, по его мнению, из литературного подполья Ф. Сологуба. Взамен "маскарада фигур из прошлого" он потребовал быта и достоверности.

В завязавшемся споре на стороне фильма оказался К. Симонов, который поднял центральную проблему - правдоподобие исполнительской манеры, словесного материала, обстановки и истины человеческих страстей...

На экране появлялся человек с худым лицом и фатоватыми усиками, покашливающий в платок, щурящий глаза то ли от света, то ли в усмешке-Текст роли почти не изменился по сравнению с пьесой. С той же репликой: "Как говорится в романах, из стены вышел призрак средних лет" - и с тем же тюремным прошлым Федор Таланов появлялся и на театральных подмостках.

В первой редакции пьесы Леонов отмерял срок своему герою по мотивам политическим.

Затем как-то "замял" причины ареста героя: измена жены и опрометчивый поступок? Старой своей няньке, Демидьевне, Федор - Жаков лукаво разъясняет: "Через болото, тысячеверстное, трассу вели... По самый подбородок. Так что буквально по горло занят был".

Герой Жакова смотрит на старый двухэтажный кирпичный дом - тут он родился, тут висит его детская фотография, тут много лет живет его шестидесятилетний отец, то ли земский, то ли уездный, то ли районный врач - Иван Тихонович Таланов (В. Гремин).

Федор Таланов - изгой. Ему не доверяют ни собственные родители, особенно отец, ершистый бородач с манерами провинциального правдолюбца-народника, ни родная сестра, учительница-подпольщица. Леонов ( и фильм) показывают, как губительно, страшно влиял на человеческие души внедренный государственной идеологией образ "врага народа". Вышел родной сын Федор из заключения, даже справку об освобождении показал, но все одно - нет зэку доверия. Мать, вроде бы подавшаяся ему навстречу, Анна Николаевна (хорошая актерская работа опытной О. Жизневой), в последние секунды не рискует раскрыться в своей родительской любви.

Натуру Роом снимал в Калинине (Твери). Павильонов в фильме гораздо больше. Но волжский город уже пережил военную трагедию и поэтому придал фильму большую достоверность. Калинин был оставлен генерал-полковником Коневым 16 октября 1941-го. Два месяца длилась оккупация. 16 декабря старинный город отбили. Следы нашествия ужасали: городской сквер немцы вырубили на дрова, из памятника Пушкину сделали мишень для метания гранат.

В фильме Роом показывает отступление Красной Армии: вереница машин, артиллерия на конной тяге. У придорожного знака опечаленно сгорбился старик в армяке, опирается на палку-посох. Вздыхает скорбно: уходите?.. К нему подбегает молоденький боец, протягивает краюшку: "Не горюй, дедушка! Русские вернутся. Русские всегда возвращаются".

Важно подчеркнуть это леоновское: "Русские вернутся". Затем в фильме - город окутан дымом - появляются фашисты на мотоциклах, грохочут вражеские танки, полыхает огонь. Говорят, когда Роом снимал эти кадры, жителей давно освобожденного города охватила паника: всем были памятны дни оккупации.

За десять лет до пьесы "Нашествие" Леонов написал повесть "Саранча". Отряды саранчи, тучами налетающие на поля, называются "кулигами". Саранча - это страшное, гибельное нашествие, пожирающее все живое на земле. Тут выбора нет: саранчу надо только уничтожать. Так и война, нацисты - это нашествие, выбора "за" или "против" быть не может. Ярость и ненависть раскаляют фильм.

Леоновская пьеса замыкалась в доме доктора Таланова, Действие картины в основном тоже развивается в этом доме - обжитом, с глубокими креслами, книгами, стареньким пианино: хозяйка, Анна Николаевна, в свое время училась в консерватории, но бросила ради семьи, двоих детей. Авторитет отца - непоколебим, доктор Таланов - человек властный, жесткий. И гордый - он самому предрайисполкома Колесникову - будущему подпольщику и пациенту - поклонов не отбивал.

Гитлеровцы в фильме - это саранча, это нашествие. Когда в доме врача появляется гестаповец Шпурре, то режиссер не использует полутонов. Для него враг выглядит по ремарке Леонова: "дракон из гестапо". Задним числом историки кино упрекнут Роома в карикатурности, поверхностной обрисовке гитлеровцев, но следует помнить, что иного образа врага кинематограф того периода предложить не мог. Фашист - это волк, зверь, палач.

Теперь о "маскараде фигур из прошлого", как выразился Горбатов. Наряду с ними в фильме "Нашествие" выразительно, остро сыграл Ванин. Тот старичок в армяке, из пролога, оказался бывшим городским главой Фаюниным, как пишет Леонов, "из мертвецов". Старичок преобразился: надел цивильный костюм, галстук. Лицедействуя, сурово крестится: "Лета наши новая, Господи, благослови. Ныне отпущаеши, Владыко, раба своего по глаголу Твоему с миром Яко видеста очи мои..."

Дом доктора Таланова раньше принадлежал купцу Фаюнину. Фаюнин вернулся, воскрес из прошлого, но для режиссера фильма он - мертвец. Дело не в том, что Фаюнин из другой, минувшей жизни, а в том, что он предает свой народ в минуту нашествия.

Недолго продолжалась оккупация. Леонов конкретен - враг захватил Можайск, собирался в бинокль осмотреть Архангельский собор в Кремле. Но произошло стремительное контрнаступление. В пьесе Леонов предлагает вариант авиадесанта. Роом в фильме заменяет самолеты на танковый десант. Солдатик, тот из пролога, случайно встречается со старичком, тоже из пролога. Фаюнин, в дорогой шубе, с тремя набитыми чемоданами, ожидает машину Шпурре - гестаповец обещал местечко в автомобиле, - они бегут на Запад.

Роом ставит точку в теме "мертвеца" - десантник короткой очередью из автомата вершит самосуд.

Мыкаясь по безлюдному, черному, холодному городу, Федор, выгнанный из дома родителями, в промокшем, грязном пальто, становится народным мстителем. В упор, не таясь, Федор - Жаков расстреливает из пистолета коменданта города нациста Виббеля. На допросе - прекрасный крупный, незабываемый план Олега Жакова - Федор бесстрашно, с вызовом отвечает палачам: "Я русский, защищаю Родину".

Нацисты успевают его повесить, наш десант чуть опоздал. И наконец-то мать дает волю своей душе, своему материнскому сердцу. "Он наш! Он мой!" - голосит перед виселицей женщина Вспоминаются документальные кадры освобожденных Волоколамска, Клина. Русские люди висят на немецких веревках..

Фильм "Нашествие" с удивительной точностью воссоединил в себе писательское слово, эстетику войны и атмосферу того трагического времени.

Юрий Тюриц

Русское кино