Золотая коллекция русского кино
Смотрите сегодня:

Депутат Балтики

Художественный фильм

Авторы сценария - Д. Аэлъ, А. Зархи, А. Рахманов, И. Хейфиц

Режиссеры - А. Зархи, И. Хейфиц

Оператор - М. Каплан

Ленфильм. 1936 г.

В конце 20-х годов молодые режиссеры Александр Зархи и Иосиф Хейфиц организовали на ленинградской кинофабрике "Совкино" (будущий "Ленфильм") первую творческую комсомольскую постановочную бригаду. Сплотив вокруг себя группу недавно пришедших на производство начинающих кинематографистов, стали снимать фильмы, посвященные своим сверстникам В 1930 году появилась картина "Ветер в лицо", в 1931-м- "Полдень", в 1933-м - "Моя родина", в 1935-м - "Горячие денечки". Художественный уровень картин был различен, но все они свидетельствовали о таланте режиссеров, их возрастающем мастерстве и, главное, (особенно последние картины) - о пристальном интересе к человеку, его духовному миру, психологии. Поэтому, очевидно, не случайно художественный руководитель теперь студии "Ленфильм" Адриан Пиотровский именно им предложил поставить фильм о знаменитом ученом КА Тимирязеве, казалось бы тематически столь далекий от направленности их творчества Для написания сценария пригласили драматурга Леонида Рахманова.

Сразу же возник вопрос, как строить сценарий - только ли на фактах биографии Тимирязева или более обобщенно: создать собирательный образ старого ученого-мыслителя, - демократа по убеждениям, принявшего революцию. Остановились на втором варианте. Рахманов назвал сценарий "Беспокойная старость", а главному герою дал фамилию Изборский. После обсуждения на художественном совете "Ленфильма" и многих критических замечаний решили в качестве соавторов пршфепить к работе над сценарием еще режиссеров и драматурга Д Дэля (Леонида Любашевского). В результате существенной доработки окончательно сложился сюжет будущего фильма, получившего название "Депутат Балтики", а герой стал носить фамилию Полежаев

Действие сценария и фильма происходит в Петрограде в первые революционные месяцы. Накануне своего семидесятипятилетия всемирно известный ученый-ботаник, петербургский профессор Дмитрий Илларионович Полежаев опубликовал статью, в которой поддержал советскую власть, и закончил к этому времени новую книгу - итог многолетних научных исследований. Ученик профессора доцент Воробьев тщетно пытается уговорить учителя отказаться от статьи. Все университетские коллеги объявляют Полежаеву бойкот, студенты не хотят сдавать ему экзамены. Согласившись было прочитать лекцию на корабле, Воробьев в последний момент сказывается больным, его заменяет сам профессор. Полежаев возвращается домой, но никто из приглашенных на празднование юбилея не пришел. Наступают горькие часы одиночества, которые делит с ним только жена. Поздним вечером к ним приходит вернувшийся из ссылки бывший ученик профессора - Бочаров. Его появление скрашивает тягостное чувство своей ненужности, охватившее Полежаева Ночью раздается звонок Ленина.. Старого ученого избирают депутатом в Петросовет от моряков Балтики. Превозмогая нездоровье, несмотря на запреты доктора, он едет на заседание Петросовета в Таврический дворец, где произносит речь перед уходящими на фронт.

Сюжет выстраивался вокруг главного героя, был, в сущности, подчинен одному характеру и предоставлял максимальные возможности для его проявления.

Работу над фильмом начали с подбора актеров. Без особых поисков остановились на кандидатурах

исполнителей почти всех основных ролей. Утвердили М. Домашеву, Б. Ливанова, О. Жакова, А. Мельникова. Большие сложности ожидали при выборе актера на роль профессора Полежаева. Ход режиссерской мысли был логичным и естественным: играть должен многоопытный, почтенный мастер. Возникли имена Качалова, Софронова, Скоробогатова, Берсенева... "Помню встречи, репетиции с прекрасными артистами, - вспоминал Зархи, - ...казалось, что совпадение образов задуманного авторами сценария и воспроизводимого артистами - до краев полное, что тут, как принято говорить, "точное попадание". Тем не менее режиссеры фильма чувствовали, что встречи с Полежаевым пока не произошло... Была простая фиксация, зеркальная копия сценарного замысла".

Счастливая мысль о том, что Полежаева может сыграть Николай Черкасов, пришла к режиссерам Сергею Герасимову и Михаилу Шапиро. Актеру дали сценарий. Взяв рукопись без особого интереса и уж никак не рассчитывая, что может получить в фильме главную роль, хотя бы потому, что герою семьдесят пять лет, а ему - только тридцать два, он, когда прочитал сценарий АО конца, внезапно ощутил жгучее желание сыграть эту роль, понял, что встретился со "своей ролью" и не просто своей ролью, а именно той, которую давно жаждала его творческая натура.

Режиссеры сначала скептически отнеслись к совету Герасимова и Шапиро и к желанию актера сыграть Полежаева. Ведь трудно было вообразить роль, более далекую по всем художественным и человеческим параметрам от роли великовозрастного шалопая Кольки Лошака, которую он всего год назад с успехом сыграл в их фильме "Горячие денечки". Правда, в данный момент в соседних павильонах он снимался у режиссера Владимира Петрова в "Петре Первом" в трагической роли царевича Алексея.

Черкасов был настойчив. Мысль показать "седого юношу" увлекла и режиссеров. Пусть исполнитель будет с седою бородой и со старческой походкой, рассуждали они, но пусть он будет внутренне молод. У Черкасова, помимо других достоинств, которые убеждали режиссеров, что он может стать Полежаевым, были, по словам Хейфица, "великолепные руки, необычайно тонкие руки интеллигента, нервные и выразительные".

Начались пробы. Первая - неудачная, вторая - также. Актер часами работал перед зеркалом: близоруко прищуривался, по-стариковски пожевывал губами, горбился. Искал походку, голос После третьей пробы стало очевидным, что он сыграет эту роль. Наконец Черкасов победил "самого страшного", по его мнению, конкурента - Ивана Берсенева, который был и старше и опытнее, но выглядел на пленке, увы, моложе.

Огромная заслуга принадлежала художнику-гримеру Антону Анджану. Он совершил почти невозможное, сделав такой грим, что на самом близком расстоянии никто не мог узнать в седобородом старике молодого актера. Не узнавали его даже хорошо знакомые люди. Для каждой съемки Черкасов гримировался два с половиной часа.

Актер изучал жизнь Тимирязева - основного прототипа Полежаева, но стремился обогатить образ и какими-то чертами Менделеева. Список "прототипов" оказался велик: Ромен Роллан, Станиславский, Римский-Корсаков, Мейерхольд. Вспоминал походку академика Павлова и Немировича-Данченко, которых видел. Знакомился по воспоминаниям очевидцев с последними годами жизни Льва Толстого, Дарвина, Вольтера.

И наступил момент, когда Черкасов смог как бы зажить жизнью своего нового героя. Мог свободно импровизировать, представить его в любой обстановке, любом настроении.

Помогали режиссеры: редкий случай в кино - снимали фильм в той последовательности, какая была предусмотрена сценарием. Как в театре, проводили застольные читки, потом переходили к репетициям отдельных сцен. Каждую разрабатывали до мельчайших подробностей, деталей, планировали мизансцены, уточняли реплики, диалоги. В одном из павильонов студии построили декорацию всей профессорской квартиры (художники Н. Суворов и В. Калягин). Сообща обживали ее и потом в течение четырех съемочных месяцев не выходили из этой квартиры, ставшей почти своим, родным домом, особенно, конечно, для Черкасова и актрисы Александрийского театра Марии Домашевой, которая мягко и тактично сыграла роль Марии Александровны - жены Полежаева.

Масштаб личности героя проявляется в фильме не только в его делах и поступках, но и в многообразии раскрываемых актером черт его характера, в его духовности, интеллигентности. Образ был рожден чудом актерского перевоплощения и одновременно "самораскрытием души" художника. Черкасов, придав Полежаеву многое от Тимирязева и других исторических лиц, шел и "от себя", обогатил образ своим миропониманием, своей гражданской позицией.

Актер выразил суть характера и во внешнем рисунке роли, во всем пластическом решении, своеобразном, нередко эксцентричном. Тем более что эксцентрика была присуща ему на всем протяжении творчества. В большинстве кадров первой половины фильма Полежаев в движении. Ходит быстро, слегка согнувшись и чуть набок повернув голову, одно плечо выше другого, на ходу развеваются фалды сюртука.

...Полежаев появляется на лестнице родного университета, в его коридорах. Мгновенно преодолевает расстояние, буквально летит к аудитории. Забавно машет руками, делая разминку, минутную гимнастику у доски. Всеволод Пудовкин считал, что этот "пробег" - кульминация актерского перевоплощения. Он говорил, что именно эти кадры видит перед собой прежде всего, когда вспоминает как живого старика Полежаева.

...В накрахмаленной сорочке, в подтяжках профессор раздвигает обеденный стол - готовится к приему гостей в день своего рождения, он в хорошем настроении, смеется, спорит походя с Воробьевым Парирует его слова "Дарвин этого не говорил" знаменитым - "Вам не говорил, а мне говорил" (эти фразы привнес в фильм сам Черкасов). Кончается разговор совсем неожиданной озорной эскападой. После реплики доцента, брошенной вслед уходящему из комнаты Полежаеву: "Откажитесь от своей статьи", старик обернулся, вдруг показал Воробьеву кукиш и, согнувшись, прихрамывая, удалился в переднюю. Воробьева великолепно сыграл Олег Жаков, сыграл в непривычной для себя манере: здесь он говорлив, суетлив, порой истеричен.

Черкасов стремился использовать любую возможность, чтобы продемонстрировать эксцентрические "штучки" своего героя. В холодный, дождливый вечер Полежаев в сопровождении Воробьева направляется читать лекцию матросам. Мимо остановки, не останавливаясь, проносится трамвай. И вдруг профессор, совсем как мальчишка, подпрыгивая, пытается вскочить на подножку.

К числу самых волнующих, щемяще-пронзительных относятся эпизоды одиночества. Оказавшись в юбилейный вечер вдвоем с женой, растерянный Полежаев - Черкасов сидит, беспомощно опустив руки. Но вот решительно берет у жены иголку, дрожащей рукой пытается продеть в нее нитку, нервно и долго жует ее, крутит. Не получается. Быстро встает, уходит в кабинет. Уединившись там, не сдержав обиды, горечи, долго смотрит на нас, зрителей, и мы на крупном плане видим слезы, застилающие его глаза. Это стало классикой трагизма, добытого актером будто со дна образа.

Потом возникнет знаменитый кадр: покрытые шерстяным пледом, они с женой сядут за рояль и при свечах плохо слушающимися от холода руками будут играть пленительную ребиковскую "Елку". Хейфиц говорил о Черкасове: "..музыкальность подсказывала ему ритмический рисунок роли. ...От его любви к музыке появился в роли Полежаева новый штрих - находить в музыке утешение, успокоение от "беспокойной старости". И возник эпизод у рояля, едва ли не самый сильный в фильме. Сильный потому, что Черкасов играл "Елку" Ребикова не под чужую фонограмму, а сам. Играл удивительно музыкально и весь уходил в музыку, забывая об одиночестве, предателе ученике, нетопленной темной квартире..."

Во многом благодаря Черкасову фильм вышел из традиционного разряда "историко-революционных", поставив общечеловеческую проблему выбора героем пути в переломный момент истории, к тому же на закате жизни. Интуиция, художническое прозрение подсказали многое. Актерский образ глубже первоначального замысла. Он далеко не однозначен и по-настоящему драматичен. Сегодня мы не можем не ощутить его внутренний подтекст. Да, Полежаев, демократически настроенный человек, сочувствует революции, и это придает ему какие-то силы, но что ждет впереди: уход в знак протеста коллег и учеников, связанные с ним одиночество и дополнительные, вряд ли преодолимые трудности в научной работе, настигающая дряхлость, острое ощущение приближающегося конца... Мудрый ученый трезво осознает свою безрадостную перспективу.

Авторы и прежде всего создатель главного образа привнесли в советское кино гуманистическую тему, прозвучавшую ново и неожиданно. Неподдельная человечность, богатство личности, редкое обаяние Полежаева - Черкасова обеспечили живой интерес к нему самых разных зрителей, их взволнованное сопереживание.

Оператор Михаил Каплан отказался от кинематографических изысков, эффектов, живописных красот. Почти с документальной достоверностью переданы атмосфера и фактура сурового времени, особенности петроградской осенней погоды. Тональность серо-дымчатая. Полусумрак дневных интерьеров, туманный колорит городских пейзажей. Основное внимание уделили выразительности портретных характеристик.

Фильм имел большой успех у нас и за рубежом

Кеб Парфенов

Русское кино