Дневник режиссера. 1987, 24 апреля

И снова бой! Забрало поднято еще выше. Отступать поздно - теперь только вперед! За Россию, за память о своих корнях, вернее, за возрождение памяти, за выживание моей земли, а значит, и человечества. Война всему вредящему моей стране.

Да будет смертным этот бой!
В бою - у Правды перевес.

Только что вернулся из Союза писателей с телечаепития. Телезапись длилась без малого четыре с половиной часа. Постепенно раскачиваясь, нагреваясь и накаляясь, шла эта беседа. Выступали ученые и писатели, врачи и партийные работники. Речи терпимо относящихся к алкогольной проблеме сменялись поначалу робкими, а к концу категоричными выступлениями против "зеленого змия". Основной защитник ненасильственных методов борьбы с пьянством ученый Левин и его ученый сын Левин-младший несколько раз возникали с елейными словесами откровенно вредительского характера. Они с улыбкой прогнозировали какие-то сдвиги в решении этой проблемы к концу 2000 года. Удерживали от активных мер в борьбе, чем основательно разозлили меня.

К исходу четвертого часа записи, увидя, что телевизионщики жестами просили нас закругляться, я подал записку ведущему С. С. Гагарину: "Прошу слова". Через одного оно мне было предоставлено.

Когда он объявил, что "у нас в гостях известный кинорежиссер и актер, автор фильма "Лермонтов" Николай Бурляев", присутствующие встретили это аплодисментами, до меня из всех двух десятков выступавших аплодировали только доктору наук Искакову.

Я сказал следующее:

"Я вижу, что время наше истекает, нам уже подают сигналы завершать, а хочется сказать о многом. Сегодня я испытал чувство зависти по отношению к писателям, имеющим подобное общество трезвости. Наш Союз кинематографистов этим похвастаться не может. У нас такого общества нет. И немудрено: ведь кое-кто из секретарей нашего Союза прочно держится за рюмку с водкой. А ведь от нас, деятелей культуры, от тех, кто пишет книги, снимает фильмы, зависит воспитание общественного сознания. Мои коллеги в Союзе кинематографистов борются с фильмами духовными и нужными. В нашем фильме "Лермонтов" мы, авторы, высказались устами Лермонтова о нашем отношении к алкогольной проблеме, о спившейся России. Известно, что отец убийцы Лермонтова, Соломон Мартынов, был богатым винным откупщиком и принимал активное участие в спаивании русского народа. Его винные заведения стояли даже у стен Кремля.

Удивительно, что именно наш протест против спаивания вызвал наибольшие нападки нашей московской кинокритики. Кинокритика - это особая братия. Сейчас они возомнили себя правее папы римского и ринулись впереди перестройки.

Я тридцать лет работаю в кино, долгие годы жил среди кинобогемы. Первым, кто дал мне попробовать спиртное, был всеми нами уважаемый и любимый мною Владимир Высоцкий, которого я не могу винить за это. После кинопроб на "Ивановом детстве" мы с ним отправились в сад "Эрмитаж", он купил бутылку шампанского, и мы ее распили. Мне было 14 лет, а Владимиру - 24.

Дайте, пожалуйста, мне эти страшные фотографии детского алкогольного Чернобыля. (Мне передали складень из фотопортретов страшных лиц новорожденных от родителей-алкоголиков.) Я развернул их на груди как плакат, и произнес:

- Так что же, будем с улыбкой ждать 2000 года и плодить такое?! Я голосую за сухой закон. (Аплодисменты были мощные и продолжительные.)

После меня еще некоторые выступающие стали доказывать необходимость введения сухого закона. Левин пытался спорить, но его не желали слушать. Передача достигла апогея, все говорили на повышенных тонах. Я подал председателю заявление, которое огласил. "В добровольное общество трезвости СП РСФСР от такого-то. В связи с тем, что в Союзе кинематографистов СССР нет ДОТа, прошу принять меня в члены ДОТа СП РСФСР".

По окончании съемки режиссер Вилен Семенович Визильтер поклялся, что оставит все мое выступление полностью.

Библиотека » Н.Бурляев. "Дневник режиссера" (Создание фильма "Лермонтов")