"Афоня" фильм Георгия Данелия

Смех в кинозале свидетельствует о великолепной узнаваемости жизненного материала. Ситуаций. Деталей. Общего положения. Каждой из фигур. Маленьких коллективов - будь то бригада водопроводчиков, жэковская ячейка или добровольное общество "на троих". Наблюдений за нравами, бытовых зарисовок. Мгновенных портретов, все более метких, мастерски отточенных.

Прекрасный комедийный и характерный актер Леонид Куравлев (Афоня), игравший и предприимчивых жуликов, и знаменитого Робинзона Крузо, и озорных простодушных рабочих парней, на сей раз оказался в довольно затруднительном положении. Афоня на первый взгляд точно такой же, что и те, прежние парни-работяги. Веселый. За словом в карман не полезет. Может и выпить. И подраться. Но и работать умеет. Да, он как будто такой же, как, скажем, Пашка Колокольников ("Живет такой парень"). И все-таки - не такой. Иное заметил Данелия в знакомом жизненном типаже. Заметил он, что под радужной оболочкой жизнь Афони пуста, как и его холостяцкая квартира. Спецовка и берет на службе, яркий галстук и модный костюм на танцах. Твердая получка - и нетвердо стоящие на ногах вечерние дружки-собутыльники. Вот, пожалуй, и все. В Афониной голове не задерживаются сколько-нибудь серьезные мысли о жизни. Да и о чем думать? Есть раз навсегда усвоенная поза разбитного, оборотистого парня. Есть на любой случай готовый набор словечек, острот, "крылатых выражений". Все неприятности - как с гуся вода. Есть еще и сознание некой "дефицитности" своей профессии: ведь жилец беззащитен перед лопнувшим краном или прохудившимся бачком. Сантехник, как Фигаро, спешит к нему на помощь: три рубля там, а уж здесь за какой-нибудь неописуемо прелестный умывальник в цветочках или розовый, как фламинго, унитаз можно "содрать" тройную цену... Такие люди, как Афоня, любят при случае называть себя "работягами". А между тем, замечают авторы, мало-помалу они превращаются в деляг, эксплуатирующих свою рабочую профессию.

Стремясь обрисовать Афоню в натуральную величину, Данелия шаг за шагом следует за своим, словно бы и не ведающим об этом героем. То на танцплощадке заставляет он Афоню томно кружиться в атлетических объятиях накрашенной девицы; то вместе с ним, насвистывая, собирает чемоданчик с инструментом, ровно в 18.00 покидая затопленный подвал дома, где из прорвавшейся трубы хлещет вода, вовсе не считаясь с тем, что Афонин трудовой день кончился; то ведет его на скучнющее собрание, где сонные сослуживцы в сотый раз разбирают проступки Афони и "реагируют" на них... Каждая из подобных сценок сама по себе - великолепная комедийная зарисовка быта, характеров, нравов. И вместе с тем - это всякий раз новый точный штрих к портрету киногероя. Данелия умеет почувствовать и обнажить комическое там, где мы, казалось бы, вовсе не ожидаем его встретить. Это узнавание смешного в самой обыденной, подчас скучной оболочке и есть острое, зоркое комедийное зрение - дар, которым счастливо владеет режиссер.

Нарисовав меткий и нелицеприятный портрет героя, Данелия задал нам (и прежде всего самому себе) нелегкий вопрос: как быть с Афоней? Как жить Афоне?

На сложные вопросы настоящее искусство (в отличие от казенных собраний, высмеянных в киноленте) не отвечает с категоричностью. Искусство отвечает исподволь. Задумываясь. Анализируя. Подсказывая что-то зрителям и герою. И этот умный, доброжелательный голос авторов мы постоянно слышим в картине. "Нельзя жить только для себя, - говорит Данелия. - Нельзя существовать бездуховно, бесчувственно". Пижама в горошек, макароны в кастрюле, хоккей по телевизору, получка, добросовестно донесенная до дому, - все это еще не образует полноценной жизни. Иногда человек живет серо, даже когда у него умывальник в "цветочках". Нет, Афонин покой все-таки основательно растревожен авторами фильма. Киногерой понимает в конце концов, что ни с черного хода, ни с порога санузлов не шагнешь к людям. Он видит в конце концов, что не существует и идиллической деревни его детства (в которую можно сбежать от самого себя и от жизни). Ставни опустевшего дома давно заколочены.

Как жить Афоне?

Обычно в комедии трудно приживается лирическая тема - скажем, любовь, изображенная сильно, светло, серьезно, без всяких скидок на комедийность жанра.

Данелия любит вводить в ткань своих комедийных картин подобные "чужеродные мотивы", подчас именно из них извлекая главный смысл происходящего. Так и в этой новой кинокомедии с первых же эпизодов заявлена любовь - как ни странно, испытываемая именно к Афоне. Любовь с первого взгляда, преданнейшая, чистейшая и по-детски упрямая. Любовь к Афоне, которую несет в себе совсем юная девочка Катя. Любовь, естественно же, не оцененная бывалым Афоней, казалось бы, вообще по странности, случайно залетевшая в этот фильм.

Но с какой же неудержимостью светлого весеннего ливня врывается она в этот фильм - вопреки всем несуразностям, нелепицам Афониной жизни, вопреки его равнодушию и бесчувственности - так победно, радостно, счастливо живет она в этой комедии, что вдруг понимаешь: нет, это не просто "лирическая линия", "сюжетный ход", "мотив". Это и есть та самая, другая, настоящая жизнь, которой позарез не хватает и неустроенному Афоне, и благополучному Коле, и элегантной красавице из "художественных сфер", подбирающей умывальник под цвет своих русалочьих глаз. Понимаешь, что это и есть та самая полная мера жизни, которую любовь образно, поэтически олицетворяет в этой картине. И когда в финале (пусть с солидным опозданием) поймет это и сам Афоня, кинокомедия кончится, потому что смешное уступит место серьезному, а мелочное, пустое - значительному и настоящему.

С рубежей "Афони" начинает вырисовываться общность картин, которые теперь снимает Данелия.

Прежде всего, это сегодняшний день. Никаких погружений в прошлое, в пленительную и забавную старину, в область гротескового и фантастического.

Н. Зоркая, А. Зоркий. 1982

Библиотека » Георгий Данелия