Золотая коллекция русского кино Смотрите сегодня: "31 июня"

Несколько дней из жизни И.И. Обломова

Художественный фильм

(2 серии)

Авторы сценария - А. Адабашьян, Н. Михалков

Режиссер - Н. Михалков

Оператор - П. Лебешев

Мосфильм. 1979 г.

Илья Ильич Обломов, по известному определению, "начал с неумения надевать чулки, а кончил неумением жить". И не ведал о том, что вокруг его персоны закипят страсти: литературные и кинематографические.

Какие люди вступали в спор, какие имена: Добролюбов, Аполлон Григорьев, Чернышевский, Горький, Ленин! Чернышевский (по случайному ли совпадению или намеренно, в пику Гончарову) поселил героиню своего романа "Что делать?" Веру Павловну на той же Гороховой улице, где в одном из больших домов жил и Обломов. Как и Илья Ильич, Вера Павловна видит сны, разительно, впрочем, на обломовские не похожие, а прогрессивного содержания, высоко оцененные Лениным.

Что до Обломова, то Владимир Ильич обостренно невзлюбил Илью Ильича и после революции писал: "...Старый .Обломов остался, и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел". Четыре злых глагола в ряд как указание к действию.

После выхода на экраны фильма "Несколько дней из жизни И.И. Обломова" в 1980 году за дело взялись современники: в дискуссии, разгоревшейся в журнале "Искусство кино" и на других печатных площадках, критиковали режиссера Никиту Михалкова за идеализацию "обломовщины" и неприятие Штольца и "штольцевщины" - словом, за то, что социально-обличительная добролюбовская трактовка романа бесследно исчезла из фильма.

В картине Михалкова и в самом деле нет и намека на обличение "обломовщины", но и яростно-гневливого отношения к "штольцевщине" не существует. Режиссер смягчает противостояние общественных "направлений", переводя конфликт романа Ивана Гончарова преимущественно в сферу личных отношений. Полярность духовных миров тех героев, которые живут в фильме, не может служить, по Михалкову, основанием для обвинительного и оправдательного приговоров.

Нелегко было поначалу привыкнуть к экранному Обломову, постаревшему на добрый десяток лет и не всегда к месту комикующему. Лишь к середине фильма талант Олега Табакова примирил с предложенным обликом Ильи Ильича.

Что до внутреннего содержания, то симпатии авторов фильма безусловно, безоговорочно на стороне Обломова. Он - чистая, голубиная, святая душа Помилуйте! Святая душа? Этот обрюзгший, бесполезный человек, гробящий свою жизнь в непролазной лени, неподвижности, бездеятельности?! Однако авторы фильма убеждены: неучастие, неангажированность - тоже позиция, и подчас самая уязвимая, всеми ненавидимая и никем не прощаемая.

Вот жизненная программа, которую Штольц предлагает Обломову: читать газеты, знакомиться с нужными людьми, бывать в свете или заняться запущенным хозяйством Обломовки, на худой конец, отправиться путешествовать. То есть надо выбирать либо карьеру с ее непременными унизительными атрибутами: чинопочитанием, лестью, лизоблюдством, ловким устранением с пути соперников. Либо жизнь "в свое пузо". Обломов выбирает путь, неведомый Штольцу, - "внутреннюю эмиграцию". Вспомним, какое тысячелетие стояло на дворе в момент появления фильма Михалкова. Конец 70-х. Одни таранили жизнь, как бульдозеры, сметая всех и вся, прижимая к обочинам. Другие, как Илья Ильич, жили душой и сердцем. Казалось бы, вялые и никчемные, а на самом деле на удивление цельные, неискривленные натуры. Немалая часть интеллигенции в то время уходила со службы: кто-то работал дворником, кто-то перебивался на нищенские гонорары, отказываясь от "заказухи", устав от эзопова языка.

Постепенный уход, иссекновение из российской жизни "бесполезной" доброты и нежности, победный шаг "полезных" людей - вот те тревожные явления современности, о которых рассказала экранизация Никиты Михалкова. Надо отдать должное чутью и прозорливости художника - годы, прошедшие со времени создания фильма, придали показанному в нем иной масштаб.

...В темной квартире Обломова внезапно открывается дверь, возникает поток света и морозного воздуха: крупная фигура Андрея Ивановича Штольца проносится по анфиладе комнат. Нежданный ритмический взрыв, будь то водоворот движения или внезапное вторжение музыки, или то и другое вместе - прием, по которому всегда узнается режиссерский почерк Михалкова. Он избавляет от скуки созерцания и властвует над зрительской эмоцией. Режиссер умеет дарить минуты нерасчетливого, крылатого счастья, проделывая это без натуги, а, говоря его словами, "шутя, играя". Вот Штольц, Обломов и Ольга в пролетке, мчащейся во весь опор навстречу неведомой судьбе. И солнце в глаза, и улыбки, и смех без особой причины - от полноты ощущения жизни, звонкой, безрассудной радости. Оттаивает даже подмороженный Андрей Иванович Штольц, хотя тепло - вовсе не его стихия.

Обломов и Штольц разнятся в фильме по душевным "температурам". Обломов - теплый, Штольц - холодный ("Уйди, Андрей, ты с холода"). Режиссер помещает каждого в соответствующую среду. По зимнему, стылому Петербургу вынуждает жизнерадостный Штольц разъезжать с ним скучающего Обломова. Выскочив из натопленного предбанничка, Штольц с удовольствием бросается голяком в снег. В трескучий мороз, на заснеженной дороге происходят проводы Штольца за границу. Обломов приносит ему в дорогу теплый пирог с грибами.

В сравнении с романным Штольцем экранный Андрей Иванович, прямо скажем, изрядно поглупел. Актер Юрий Богатырев слегка окарикатуривает образ, насмешничает над типом мужчины, который проводит дни в неусыпных заботах о своем драгоценном здоровье и внешности. Сеточка, которую розовощекий крепыш надевает на голову, чтобы за ночь не измять прическу, разит наповал. Штольц - истовый пропагандист здорового питания: вегетарианства, салатов из свежих овощей, прокрученных через заграничную машинку, которую, как невиданную зверушку, обнюхивает слуга Обломова - Захар.

На роль Захара Михалков пригласил выдающегося актера Андрея Попова Актер долго не соглашался сниматься - грим требовал бритой головы. Тогда Михалков, в знак солидарности, сам подстригся под ноль, и сердце Андрея Алексеевича дрогнуло. Пожалуй, это лучшая роль в фильме.

Ходит по квартире "ядовитый человек" Захар, ворчит, лениво перебранивается с барином, не метет полы, не стирает пыль, втихую подъедает лакомые кусочки с барского стола. Вдобавок причиняет материальный ущерб - бьет чашки, ломает мебель. Но вот странность: посуда из неуклюжих лап Захара валится в те именно моменты, когда необходимо предостеречь Обломова от поступков, ему несвойственных, проистекающих от навязанной Илье Ильичу обязанности делать жизнь со Штольца. Преданность и любовь к экранному Обломову вы скорее отыщете в Захаре, нежели в красавице Ольге Ильинской, чью роль в фильме играет Елена Соловей. Она, появившись в романе Ивана Гончарова, открыла, по мнению русской критики, галерею "новых" женщин.

Уезжая за границу, Штольц поручает Ольге перевоспитание Ильи Ильича, возлагает на нее миссию перековки и переделки друга, за что Ольга берется с большим энтузиазмом. Ей нравится учительствовать, направлять, командовать мужчиной, то есть ставить своего рода эксперимент, тешить гордыню и самолюбие.

Ольга задает Обломову нелепые задания: то вызубрить урок из истории итальянской живописи (который она, впрочем, пропускает мимо ушей), то изничтожить куст орешника, портящий пейзаж. Обломов выдирает ненавистное растение. Он любит, обожествляет Ольгу, ласкает взглядом точеный профиль и нежную шейку небожительницы. А вот любит ли она? Елена Соловей играет не любовь и нежность, а холод страсти. Хотя мог ли возбудить страсть тот Обломов, которого мы видим в фильме, - вопрос спорный. Трудно не согласиться с мыслью критика Станислава Рассадина об "эстетической несовместимости" Ольги и Ильи Ильича.

Многое делает понятным бурное объяснение в беседке в грозовую ночь. Бледная, с горящими глазами Ольга в исступлении, пугающем Обломова, целует его пальцы, всем существом требуя ответного взрыва страсти. А получает взамен наивный, почти детский поцелуй. А дальше - "все, как в добром, старинном романе": бегство Ольги - не от Обломова, а от самой себя... И его, оглушенного счастьем, ночное бдение под Ольгиным окном - с радостно-глупой улыбкой на добром лице, и нелепой, забытой чашкой в руках.

Очень разный смысл вкладывают Ольга и Обломов в понятие любовь. Вечный идеал, заповедник счастья для Обломова - потерянный рай Обломовки, ибо не глупым человеком придумано, что "все мы родом из детства". Обломовка в снах Ильи Ильича чарует не столько красотой пейзажей и уютом старого барского дома, сколько почти материально осязаемым защитным полем безусловной, бескорыстной любви: нежности маменьки к маленькому Ильюшечке, "русские, добрые, жирные ласки", расточаемые без оглядки не только на своего сына, но и на бедного немецкого мальчика Андрюшу Штольца. Шепот маленьких друзей, их неловкие объятия, закручивание и раскручивание на качелях - и из движения и музыки рождается, если воспользоваться выражением Андрея Михалкова-Кончаловского, "бессвязный лепет счастья".

И по контрасту - суровое прощание старика Штольца (Николай Пастухов) с продрогшим на ледяном ветру сыном. Без сантиментов, без родительского поцелуя, но с подробными деловыми инструкциями, выбрасывают юного Андрея, как котенка, из отчего дома в чужую жизнь, в далекую столицу.

Впрочем, вернемся к роману Ольги и Обломова.

В самом ли деле Обломов - предмет страсти Ольги Ильинской? Или это - "проба пера", оттачивание ноготков и зубок, проверка на живом манекене своей неотразимой женской власти и могущества? Скорее - второе. "Новая" женщина проигрывает с Обломовым сцены из какого-то накануне прочитанного французского любовного романа. Ночь страстей с громом и молниями, в заросшем "аглицком" парке, слезы обманувшейся в чувствах, оскорбленной девушки в ответ на письмо Обломова - все это отдает романтической подделкой, режиссурой Ольги Ильинской. И рк конечно это не любовь-милосердие, какая была бы созвучна идеальным понятиям Обломова

Пришла беда, откуда не ждали. Ольга просто и буднично предает Обломова, рассказав приехавшему Штольцу историю их отношений. "Все знаю, Илья, все..." - говорит Штольц другу. И это удар под дых. Все самое нежное и прекрасное, сокровенное и интимное, совершаемое между двоими, передоверено третьему лицу как отчет о проделанной работе. Обломов отказывается сесть на велосипед, привезенный Штольцем.

Четвертая часть романа Гончарова выпала из фильма. Ее краткое изложение актер Анатолий

Ромашин прочитает за кадром: Ольга выйдет замуж за Штольца, Обломов женится на вдове Агафье Матвеевне Пшенициной, у них родится сын Андрей. Спустя несколько лет Илья Ильич умрет, а маленького Андрея возьмут на воспитание Штольцы.

Впрочем, действие фильма еще не исчерпано. В последней части оно происходит несколькими годами спустя.

Дача Штольцев. Красавица Ольга - за рукоделием, Андрей Иванович у бюро разбирает бумаги. Незначащий семейный разговор - о здоровье детей, о письмах подруги, на которые не отвечает Ольга. Заботливый муж, элегантная светская су-прута. Но отчего-то украдкой смахнет слезу Ольга, невесел Штольц, и уж как-то совсем несчастен вдавившийся в угол вечный "приживал" Алексеев. Между фразами - гнетущие паузы, а в них километры отчужденности, зияющая пустота. Словно недостает кого-то... Словно, уйдя из жизни, Илья Ильич Обломов унес с собой нечто невосполнимое, невозвратное - свою наивность и доверчивость, свою "бесполезную" доброту и "бессвязный лепет счастья". Очень плохо жить без вас, Илья Ильич! Свято место оказалось пусто.

Детский голос за окном, голос Андрюши Обломова - "Маменька приехала!" - разбивает тоскливую тишину. И вновь, как в снах-воспоминаниях Обломова, кудрявый мальчик бежит по полю. Камера поднимается над милым сердцу среднерусским пейзажем под звуки гениального рахманинского "Ныне отпущаеши". Русская земля скорбит по усопшему Илье Ильичу, грустно и торжественно отпевая своего сына. Но нет в этом финале печали безысходности, ибо никому не дано отнять надежду на Воскресение.

Марина Кузнецова

Русское кино