Юность Максима

Художественный фильм

Авторы сценария и режиссеры - Г. Козинцев, А. Трауберг

Оператор - А. Москвин

Ленфильм. 1934 г.

"Мы хотим снимать фильм "История большевика", фильм о развитии и формировании его характера", - сообщил Г. Козинцев в 1931 году в интервью чешскому кинокритику Любомиру Лингарту.

После звуковой картины "Одна" (1931) Г. Козинцев и Л. Трауберг, верные друзья-товарищи по Фабрике эксцентрического киноактера (ФЭКС), решили принять участие в создании советской киномифологии. Работая над фильмом "Одна", на материале сегодняшнего дня, режиссеры выбрали для героини Е. Кузьминой самые глухие места Алтая. Тема повернулась как история жертвы, как тема аскетическая.

В первых вариантах сценария "Большевик" режиссеры противопоставляли одного из своих героев, Поливанова, - профессионального революционера, бежавшего из ссылки, мрачной, гнетущей эпохе столыпинской реакции. Эпоха, подобно тому как это было в "Шинели" и "СВД", подавляла героя. Требовались новые краски. Идеология диктовала: партия большевиков жила, работала, действовала. В недрах столыпинского режима зрела новая сила, рост большевиков был неукротим.

Итак, сценарный пролог "Большевика": новогодняя петербургская ночь захлебывалась в пьяном веселье, финальный эпизод заканчивался провалом Поливанова, которому сыщик изрекал: "Ведь, скажем прямо, бороться вам нечего - партийная организация в Петербурге разгромлена". Текст пролога был фэксами опубликован и вызвал негативную реакцию журнала "Советское кино": "Круг безнадежности реакционной эпохи замкнут. Движение, едва вспыхнувшее, снова тухнет. Пролог обрывается, не оставляя, казалось, никаких нитей для продолжения действия".

До утверждения в Москве сценария "Большевик", Козинцев и Трауберг летом 1933-го начали съемки пролога. Центральные роли достались актерам Е. Кузьминой и талантливому Э. Гарину. Главный герой даже носил фамилию Гарин. "Тощий парень с умным взглядом, с острым носом, с упрямой копной волос" - так указывал сценарий. Выдающийся мастер эксцентрического искусства, Гарин был любимцем режиссеров. Однако события развивались не по намеченному сценарию. Снятый материал вызвал неприятие старыми партийцами. Трауберг затем вспоминал, что высокая комиссия ЦК ВКП(б) запретила сценарий "Большевика".

Но в марте 1934 года съемки возобновились, группа стремилась захватить уходящую зимнюю натуру. Фильм назывался теперь "Юность Максима". Кузьмина по каким-то причинам не смогла работать, Гарина не отпускали из театра. Еще на съемках пролога роль Демы, закадычного дружка главного героя, досталась Б. Чиркову - практически новичку в кинематографе. Напрашивалась замена Гарина.

Уездный городок Нолинск на реке Воя расположен в 120 верстах от Вятки (Кирова), в стороне от железной дороги. Только почему-то местные любили петь. Юному Борису Чиркову запомнились слова: "Измученный, истерзанный //Наш брат мастеровой // Идет, как тень загробная, //С работы трудовой". Чирков оказался в Питере, городе фэксов. Молоденький вятич сыграл неунывающего героя в спектакле "Тиль Уленшпигель" Ленинградского театра юного зрителя.

Трауберг впервые заприметил тюзовца в концертном номере "Пат, Паташон и Чарли Чаплин". Чирков работал на эстраде вместе с Н. Черкасовым В фильме "Одна" Трауберг дал Чиркову эпизод: сварливый обыватель диктует жене по телефону меню обеда. В незаконченной комедии

"Путешествие в СССР" (1932) фэксы снимали Чиркова вместе с Гариным и Кузьминой. Дёма из "Юности Максима" - веселый парень. Эдакая вариация Тиля. Шли репетиции, Гарин не появлялся. Тут и решился Трауберг: "Ищем топора, а он под лавкой. Чирков будет играть Максима".

Решение было верным. Гарин, хоть и рязанский, уступал Чиркову в национальной типаж-ности. К тому же Чирков умел петь, а Гарин нет.

"Нужно, конечно, вернуть элементам кинематографии их прямое и логическое назначение, людей должен играть актер. В основу всего должна быть положена сценарная конструкция", - посчитал в тот период освободившийся от гипертрофии монтажных приемов конца 20-х годов Козинцев. Бывшие фэксы задумались всерьез о возможностях актеров в звуковом кино. Они стали просчитывать зрительский успех будущего фильма.

Искусство начинается не с выбора объекта, ас его трактовки. "Дело было не в том, чтобы снять! красивые кадры, а в том, чтобы нашего героя впаять в среду, которая была бы не фоном, а действи-] ем, одним из центральных образов нашей картины", - подчеркивал Козинцев. Вчерашние фэкс искали натуру в "Петербурге" А. Белого: "Зде прямо в нос бьют разнообразные запахи: пахне солью морской, селедкой, канатами, кожаной курткой и прибрежным брезентом". Ощущение города переходит в характерные запахи, Петербург лишен александрийского блеска. Помогала и зримая проза Бунина; "Кричал, махая рукой в нитяной перчатке, разгоняя народ, краснолицый великан городовой, плохо двигавший одереневевшими от стужи губами" (рассказ "Петлистые уши").

Первое появление в фильме Максима - Чиркова... Раздается крик "кукареку", через расхлябанный забор кто-то перебрасывает дворняжку. Сушится на веревках белье, квохчат куры. Возникает веселый, озорной Максим, подпоясанный ремнем с пряжкой, дурашливый, напевает: "Крутится, вертится шар голубой..."

Максима поджидают парни, дружки Андрей и Дёма, тоже подпоясанные, в начищенных сапогах. Песенка городских окраин - это их спутник, лейтмотив героя, символ беззаботной юности, молодости, примета жизненных нерастраченных сил. Троица в обнимку, горланя свой мотивчик, направляется на работу. По дороге шутливо тискают горничную, поднимают каблуками пыль.

Козинцев и Трауберг называли своего героя "Тилем Уленшпигелем с Нарвской заставы". Для Чиркова смысл "Юности Максима" состоял в том, что ничего в роли не было специально для "идеологии". Такой неунывающий, жизнелюбивый парень неминуемо должен был стать революционером Максим для актера наделен лучшими качествами питерского рабочего, умом и юмором, прирожденным чувством справедливости, верностью товарищам, душевностью и решительностью, смелостью и терпением Он не мог примириться с произволом и бесправием Не было ему жизни без революции. Не было ему, по Чиркову, ни малейшей нужды перестраиваться, сменять вехи, осознавать свои заблуждения (обычные мотивы сценарной драматургии тех лет). И пропагандистом он стал не только оттого, что умные и знающие люди дали прочитать ему верные книжки. Необходимость передать душевное тепло другим людям была в его природе. Не существовало по отдельности человеческого характера и образа революционера. Был попросту Максим, и все тут.

Критики пристрастно рассматривали убогий пейзаж рабочей окраины, возникший на экране, шествие героев по пыльной дороге к закопченным заводским корпусам, слышали тревожный, зловещий гудок И пришли к выводу: все это создавало образ прогнившего старого мира, который неизбежно идет к катастрофе. Тогда как в 1910 году (время действия фильма) Россия прочно занимала 5-е место по промышленному производству - после США, Германии, Великобритании, Франции. Темп роста ВНП опережал даже Америку. Широкий экспорт хлеба позволил ввести золотой, рубль.

Историки экрана отметят в фильме этапы партийного строительства. Своеобразие же Максима, как считали фэксы, заключалось "в резком соединении трагического и комического, в введении песен, в работе с каламбурным текстом. В звонкости слова и яркости жеста".

По дороге на завод три друга спасают убегающую от мастера Наташу, курсистку (В. Кибардина, бывшая долгое время примой в БДТ, заменила Кузьмину). Максим направляет мастера по ложному пути. Наташа тайком приносила на завод прокламации. Но для героя девушка вовсе не подпольщица, просто "симпатичный предмет". Козинцев и Трауберг позже говорили: "Мы стали искать лучшие свойства класса. Пафос. Юмор. Лирику". Линия Наташа - Максим и есть синтез пафоса, юмора и лирики.

Режиссеры, сравнительно молодые люди с высокой культурой и развитым художественным чутьем, долго и старательно трудились над воссозданием на экране предметной среды. В прологе добивались они музыкальности ритма. Верный соратник фэксов Д. Шостакович смонтировал попурри из пяти одновременно звучащих музыкальных тем. Лихачи, конка, булочная с новогодней елкой, цыганский хор. 1910 год пройдет для России под астральным знаком Козерога, что сулит миру нирвану. Так писали газеты, впечатанные режиссерами в фильм. Большевик Поливанов (работа великого мхатовца М. Тарханова) в деловой обстановке конспиративной квартиры, обставленной по-мещански, в серых обоях..

Рабочая окраина того времени - это деревянный нарост на каменном теле столицы. Оператор А. Москвин, тоже верный соратник фэксов, создал окраину, точно выражающую двойственную природу капитализма, выросшего на корнях крестьянской державы. Деревни с гигантских российских просторов прилепились к музейному Санкт-Петербургу, вобрав в себя дым заводов и мертвое солнце холодной Балтики.

Образ громадного, многотрубного завода Козинцев, Трауберг и Москвин решали по принципу собирательности. Кинематографисты прочесали все ленинградские предприятия, но никакой завод их не устроил. Один заводской кадр оператор снял на Ижорском, другой на Путиловском, третий на Выборгском заводе. Прибегали и к достройкам. Так что позволительно говорить о художественном образе Завода. Этот Завод живет, дышит, двигается, дымят высокие трубы, клубится пар, непрерывно снуют "кукушки", разворачиваются краны. Внутри Завода режиссеры задумали показать механический цех, затем остановились на литейном. Нужно было ощущение ада: тут есть огонь, летят искры от раскаленной лавы металла. Тут в нечеловеческих условиях работает Андрей, друг Максима, тут он погибает.

Бежит по заводскому двору Максим, к нему бросается Дёма (С. Каюков): "Андрей в машину попал!" И в это время, обволакивая их паром и ревом, проносится паровоз. Похоронили Андрея на каком-то безвестном кладбище, это даже не погост - нет храма. Разошлись товарищи, Максим остался один на могиле друга Козинцев рассказывал, что потратил полтора месяца, чтобы найти образ кладбища Оно должно было быть без памятников, тем более мраморных надгробий, без единого дерева, без зелени. Художник Е. Еней (еще один верный соратник фэксов) построил, точнее создал нужное для замысла кладбище на холме возле Путиловского завода Москвин выбрал для съемки свет мрачного осеннего дня. Оператор строит композицию с низким горизонтом, высокое небо - в серой мгле заводского дыма Лес заводских труб царит в кадре, как бы утверждая свое право на власть даже над теми, кто уже никогда не сможет встать по утреннему гудку. На

первом плане - пригорюнился Максим, сидит на голой земле сгорбленная фигурка..

Совсем иным выглядит Петербург у Москвина в эпизодах рабочей демонстрации, стычек с конными солдатами. Проспекты, мощенные камнем ("оружие пролетариата", булыжник), кажутся пустынными; "Пятиэтажные растут громады //В Гороховой, у Знаменья, под Смольным" (Ахматова). Чеканный, линейный рисунок кадров подчеркивает геометрическую соразмерность Северной Пальмиры.

Белые шеренги полицейских противостоят серой надвигающейся толпе демонстрантов. Художественное решение типично для тех лет: белое - черное, свет - тень, затем четкая графика меняется на хаос беспорядочного движения. Кадры кажутся хрестоматийными, чуть ли не кинохроникой, хотя их связь с реальным Петербургом 1910 года мифологична.

Тем не менее во все кинохрестоматии мира как классическое выражение героического духа советского историко-революционного фильма вошел план Максима, разбрасывающего листовки. Крепко ухватившись за уличный фонарь, словно повиснув в воздухе, герой кричит, заглушая общий шум: "Товарищи!" Этот кульминационный кадр динамичной сцены показывает нового Максима - негодующего, смелого, яростного в своем праведном порыве. Герой превращается в политического борца.

Козинцев говорил, что ему и Траубергу хотелось оспорить патетическую интонацию. В эпизодах же разгона демонстрации патетика прозвучала. А вот в тюрьме Максим оборачивался настоящим Тилем Уленшпигелем. Там он нахальничал, дерзил тюремщикам, валял ваньку перед тюремным фотографом. Словом, не унывал и поднимал дух другим узникам. Большое впечатление произвела на Максима встреча в тюрьме с Поливановым, тем самым профессиональным революционером из пролога фильма. Поливанов - Тарханов - это подпольщик старой закваски, весьма образованный марксист, человек убеждающего слова. Роль у замечательного мхатовца небольшая, но личностное обаяние большого актера оказывало свое воздействие на Чиркова - исполнитель действительно впитывал в себя энергию личности Поливанова.

Наташа и Поливанов стали политическими учителями Максима. Рабочая среда - тоже учитель. Так; что герой легко прощался со своей юностью, беззаботной и песенной, переходя в иное качество личности (не только возраста). Все участники съемок испытали определенное воздействие повестей Горького "Мать" и "Мои университеты". Режиссеры спрашивали совета у В. Пудовкина, автора классической экранизации "Матери". Никто из создателей "Юности Максима" не помнил и не знал политической окраски Петербурга 1910 года. Столыпина они воспринимали как реакционера. Семья Петра Аркадьевича пострадала от бомбы революционеров. Наконец в 1911-м Столыпин был застрелен провокатором Д. Богровым.

Для роли Максима долго искали песню. В ней открывался бы с удивительной полнотой и в словах, и в напеве тот самый истинный и искренний лиризм "копеечного", что определял фильм. Городская окраина такую песню наконец обрела: "Крутится, вертится шар голубой". Хотя надо заметить, что крутится, вертится не шар, а шарф..

Беззаботно расположился Максим с удочкой и гитарой на берегу речонки. Напевает, в тихой воде отражаются ветви деревьев, спокойно и лениво вытянулась песчаная коса, небо сияет безоблачно и просторно. За его спиной участники тайной сходки получают адрес собрания. С последними товарищами уходит на сходку и Максим. Оператор меняет характер пейзажа. Солнце прежнее, но высокие ели шумят тревожно, легкие косые тени ложатся на лица подпольщиков, тени сгущаются в глубине леса.

Настроение природы предугадывает полицейскую облаву. Москвин отказывается от мягкого оптического рисунка, который он любил в других своих работах, и прибегает к принципу светотени. Максиму удается уйти от погони. Но теперь он на нелегальном положении.

Автор боевой большевистской прокламации, адресованной рабочим от имени ЦК партии, суровый и закаленный в жизненном "университете" подпольщик Максим уходит из фильма скромно и просто. С узелком, подвязанным к палке на плече, герой не спеша шагает по российской степи - кадр, волнующий строгой ясностью и лиризмом. А за экраном гармонь выводит любимый напев о голубом шаре, слышен ласковый, спокойный голос Наташи: "До свиданья, Максим! Счастливый путь, Максим!"

Академик В. Глушков, известный кибернетик, один из первых зрителей фильма, вспоминал: "Максим, если позволено такое определение, наш советский супермен в наилучшем смысле этого слова. Действительно, он все может, все умеет, все делает

с чувством, с умом, с блеском, - и в то же время совершенно просто и естественно".

Во время приемки "Юности Максима" госчиновники восстали: на экране - фальшь, балаган, герой не большевик-рабочий, а какой-то люмпен-пролетарий. В середине декабря 34-го, в понедельник ("черный"), в полдень фильм посмотрела редакция всесильной газеты "Правда". В три часа смотрела "Комсомольская правда" вместе с Косаревым, первым секретарем ЦК ВЛКСМ. После просмотра молодежный генсек (будет расстрелян) сразу возгласил: "Кто напишет рецензию? Давайте, немедленно!"

В 6 часов вечера Козинцева с Траубергом повезли в Кремль. Сеанс уже начался, в зале было темно. Недовольный голос произнес: "Что это за завод? Я такого в Питере не помню". Немного погодя неугомонный Калинин опять изрек: "Мы так перед мастерами не кланялись". Сталин произнес: "В зале присутствуют режиссеры. Желающие могут после конца высказаться". Больше замечаний не последовало.

..Зажегся свет. Ворошилов назвал большевика Поливанова старым. "Тогда Владимиру Ильичу было только сорок, а все мы были помоложе". Козинцев слегка побледнел и рухнул на стул. Трауберг после уточняет, что Сталин ногами не топал, а Козинцев в обморок не падал, просто ослабел Вождь приказал бутерброды и чай. Генсек поднял вверх стакан: "Максим хорош! Хорош Максим!"

27 января 1935 года фильм "Юность Максима" вышел на экран. Режиссеры были награждены орденами Ленина, Москвин получил "заслркенного деятеля искусств РСФСР". А впереди киномасге-ров ждали другие ленты трилогии: "Возвращение Максима" и "Выборгская сторона"...

Юрий Тюрин:

Русское кино